Онлайн книга «Любовь к трем ананасам»
|
Слон набрал номер Цибули. – Это я, Минский, – проскрипел он. – Ты откуда взялся? – настороженно проронил Цибуля. – Это сейчас не важно, – Слон закашлялся, – у меня очень мало времени, так что запоминай и не переспрашивай. Я не успел ничего сделать, меня перехватили… Я хотел эту вещь отдать Слону в собственные руки, да только в больнице его нету. – Да ты что несешь-то? – заволновался Цибуля. – Ничего не понимаю! Да ты вообще кто? – Минский я, не ори, – Слон сделал над собой усилие, чтобы самому не заорать, – и не перебивай, я же тебе сказал. Я спрятал вещь в морге, стол крайний справа. Вроде там покойника пока не было. – Он хохотнул, зная, что Цибуля до ужаса боится мертвецов. – Приклеил скотчем снизу, понятно? И я больше по этому делу не работаю, разбирайтесь там сами, мне моя жизнь дорога! Слон убрал телефон в укромное место, снова устроился на кровати и стал ждать вечера. * * * Над головой профессора Кряквина снова лязгнула крышка багажника, и его выволокли наружу. На этот раз его поставили на ноги и подтолкнули в спину. – Шагай, Слон! – раздался за его спиной прежний грубый голос. – Двигай ногами! – Вы ошиблись! – попытался проговорить профессор. – Вы приняли меня за другого! Я вовсе не Слон! Однако рот его был заклеен лентой, и ничего связного произнести не удалось. В ответ на возмущенное мычание Валентина Петровича очень больно ткнули в спину, и ему пришлось подчиниться насилию. Тем более что на улице было холодно, и двигаться было теплее, чем стоять. Профессор медленно, неуверенно зашагал вперед. Через несколько шагов его придержали за локоть, и очень своевременно: дальше оказались ступени, и он мог свалиться. Поднявшись по нескольким ступенькам, профессор снова остановился. Перед ним негромко скрипнула дверь, и Валентина Петровича втолкнули в какое-то помещение. Здесь по крайней мере было значительно теплее. Профессора снова подтолкнули в спину. Он прошел еще несколько шагов, и тут чьи-то сильные руки сорвали с его головы мешок. Валентин Петрович заморгал глазами от яркого света. Он находился в огромном холле с мраморным полом. Под потолком висела потрясающая люстра, по виду напоминающая гигантскую гроздь бананов, а размерами – аэробус «Боинг-757». По бокам профессора стояли двое людей в черных комбинезонах, чуть в стороне – миловидная голубоглазая блондинка в коротком кокетливом халатике. Прямо перед профессором находился пожилой мужчина в безупречном смокинге. Длинное породистое лицо и уверенная горделивая осанка делали его похожим на дворецкого из старой английской комедии. Правда, выражение лица «дворецкого» скорее напоминало не комедию, а триллер. – Вот, Степаныч, доставили вам Слона… в лучшем виде… Холодильник будет доволен… – заискивающим тоном проговорил один из людей в черном. – Пс-с… – раздраженно прошипел «дворецкий», покосившись на «медсестру». – Ангелина, что это они у тебя такие болтливые? Сколько раз говорили, чтобы никаких имен! – Свободны, мальчики! – Блондинка щелкнула пальцами и показала на дверь. – С вами рассчитаются! Люди в черном, понурившись, покинули помещение. «Дворецкий» повернулся к Валентину Петровичу, достал из брючного кармана маленький плоский пистолет и, направив его на профессора, вежливо проговорил: – Попрошу вас проследовать в зимний сад! При этом он указал свободной рукой на стеклянную стену, за которой буйствовали африканские джунгли. Назвать это зимним садом – значило бы ничего не сказать: это был самый настоящий тропический лес. Профессор почувствовал зов своей любимой Африки и направился в указанном направлении. Правда, стена казалась сплошной, без дверей и входов. Однако как только Валентин Петрович приблизился к прозрачной преграде, она послушно разъехалась, открыв перед гостем достаточно широкий проход. Валентин Петрович вошел внутрь и почувствовал себя как дома. Его окружили волнующие запахи тропиков, шелест пальмовых листьев, оглушительные крики попугаев. Наконец-то ему стало тепло. Можно даже сказать – жарко. – Вперед! – проговорил за его спиной «дворецкий» и для большей убедительности щелкнул предохранителем пистолета. Профессор двинулся по дорожке, выложенной красноватой керамической плиткой. По сторонам дорожки благоухали фантастически яркие цветы, огромные бабочки и крошечные колибри перелетали с цветка на цветок. Дорожка сделала плавный поворот, и впереди показался бассейн. Точнее, это был не бассейн, а настоящее лесное озеро, причем достаточно большого размера. Джунгли подступали почти к самому краю этого озера, только на самом берегу оставался маленький песчаный пляж. И на этом пляже, в плетеном шезлонге, сидел старик с изрезанным морщинами болезненно-желтым лицом. Хотя в тропическом саду было жарко, старик кутался в клетчатый шерстяной плед. Профессора вытолкнули на песчаный берег. Старик поднял на него глаза, криво усмехнулся и проговорил скрипучим, как бы механическим голосом: – Ну, вот мы и встретились! Так вот ты какой, Слон! Честно говоря, я тебя представлял немного иначе! Профессор попытался что-то возразить, но клейкая лента не давала ему вымолвить ни слова. Старик выпростал из пледа худую морщинистую руку и щелкнул пальцами: – Степаныч, отклей-ка ему пасть… послушаем, что он нам скажет! «Дворецкий» приблизился к профессору, дернул за край ленты. Губы Валентина Петровича обожгло болью, но зато он обрел дар слова. – Вы меня с кем-то перепутали! – быстро проговорил он. – Я вовсе не слон… – Ну да, ну да, – закивал старик в кресле. – Ты – не слон, ты – козел. Сейчас ты мне будешь лапшу на уши вешать, пургу гнать! Степаныч! Степаныч, поняв хозяина с полуслова, снова заклеил профессору рот и застыл рядом, ожидая новых приказаний. – Так вот слушай, Слон! – проскрипел старик, сверля профессора холодными как лед глазами. – Мне с тобой отношения выяснять некогда, да и неинтересно. Мне одно нужно – узнать, где находится то, что мы ищем. Сейчас Степаныч отклеит твой рот, и ты мне это быстренько скажешь. И тогда ты умрешь быстро, легко и безболезненно. А иначе… ты меня понимаешь! Степаныч снова дернул ленту. – Я не знаю, о чем вы говорите! – выпалил Валентин Петрович. – Я же говорю вам, что вы ошиблись! Я не тот, кто вам нужен! «Дворецкий», повинуясь безмолвному приказу хозяина, снова заклеил профессору рот. – Нет, Слон, ты определенно меня не понимаешь! – раздраженно проскрипел старик. – Я тебе дам еще одну попытку, но уж ты, будь любезен, используй ее правильно! Мне с тобой играть некогда! У меня сегодня еще много других дел! |