Онлайн книга «Утром деньги, вечером пуля»
|
Я молча выложила на стол салфетку, взятую мной из мусорного ведра в квартире киллерши Алены Щукиной. Гена взял салфетку двумя пальцами и поднес к носу. Потом положил ее снова на стол и помахал перед лицом растопыренной ладонью. Потом отвернулся и подышал в сторону. – Может, хватит дурака-то валять? – не выдержала я. – Говори уж быстрее, а то нам некогда. – Макарыч, – огорчился Гена, – ну что за беспокойная у тебя девушка! Ну не усидит на месте, так и мелькает! И все норовит наперед забежать… Кофе варить не умеет… – Как это – не умею? – тут же поддалась я на провокацию. – Очень даже умею! – А сегодня – сбежал твой кофе, – злорадно сообщил Гена, – всю плиту залил, всю квартиру горелым провоняло… Это точно, меня отвлек несвоевременный телефонный звонок, и кофе сбежал. – Гена, не морочь мне голову! – сказал дядя Вася. – Я ведь и правда на работе, времени мало… – Ну что могу сказать… – Генка стал серьезным, – она это, та баба, что в магазине была. Ее духи, стопудово. – Что и требовалось доказать… – мы с дядей Васей переглянулись. – Ладно, прощай, Гена, спасибо тебе! – Из «спасибо» шубы не сошьешь… – поскучнел Генка. – И то верно. Нюра! – крикнул дядя Вася. – Налей ему за мой счет стаканчик! – И птичке орешков! – взбодрился Генка. – Люка, девочка, давай вот какую песню споем. Он затянул дребезжащим тенорком: Люблю я летом с удочкой На бережку сидеть. Бутылку водки с рюмочкой Всегда с собой иметь… Люка молчала, очевидно, она признавала только классическую советскую эстраду. – Ну надо же… – усмехнулась Эльвира, выслушав мой рассказ, – чего только люди не умеют… Ты садись… Я сдвинула многочисленные папки и присела на стул. Внезапно бумаги на соседнем стуле зашевелились и с грохотом рухнули вниз. Показалась любопытная мордочка, яркие глазки оглядели кабинет, и вот уже крошечный песик спрыгнул со стула и подошел ко мне, приветливо тявкнув. – Мейерхольд! – оторопела я. – Ты что тут делаешь? – А ты откуда его знаешь? – удивилась, в свою очередь, Эльвира. – Это же чихуашка режиссера Неспящего? Антония Зигфридовича? Как он здесь оказался? – Да как… – погрустнела Эльвира, – Антон же нашим постоянным клиентом был. Корма ему поставляли, витамины разные, игрушки. Он для своего песика ничего не жалел, все самое лучшее покупал. Ну, и вот инфаркт. Я как узнала, очень расстроилась. Они ведь с Николаем давние приятели были. Я молчала, пораженная. Мы-то искали какую-то связь между убийствами. И выходит, что связь есть – двое мужчин, которых убила Алена Щукина, были приятелями, один покупал у другого собачий корм и витамины. Стало быть, и тот флакончик, от которого погиб режиссер Неспящий, тоже купили здесь. Тогда выходит, Ангорский продал своему приятелю бомбу замедленного действия? Потому что сегодня дядя Вася получил ответ от своего знакомого эксперта: в пузырьке оказались безвредные собачьи витамины, а вот край его был намазан таким ядом, который, попадая в кровь, вызывает мгновенный паралич сердца. Да еще и сделан острый скол, так что человек, открывающий флакончик, неминуемо поцарапался бы. Что и случилось с хозяином Мейерхольда. Я щелкнула пальцами и поманила песика к себе. Он посмотрел хитро, потом подошел ближе вроде бы неохотно. Я поискала в сумке и нашла там кусок собачьей галеты, ношу на всякий случай, чтобы выманить Бонни с собачьей площадки или еще откуда. Мейерхольд оживился и резво прыгнул ко мне. Но на пути почувствовал запах большой собаки, затормозил в воздухе, попытался развернуться, смешно перебирая лапами, и шлепнулся на пол. Быстро перевернулся на бок, закатил глаза и замер бездыханным. – Артист! – восхищенно сказала я. – Не зря столько лет в театре провел, у режиссера под мышкой… Песик открыл глаза, и я с изумлением увидела в них самые настоящие слезы. – Скучает он очень, – заметила Эльвира со вздохом, – родственников у хозяина не было. Пытались его в театре оставить – воет все время, лает. Ни к кому на руки не идет, кусается. У Розы дома большая собака, немецкая овчарка… Я подумала, что Розе с ее эсэсовскими замашками такая порода очень подходит. – Вот Роза мне его и принесла, – продолжала Эльвира, – чтобы я кому-нибудь пристроила. А пока, говорит, пускай здесь поживет. Да только как его на ночь в магазине оставить? Вот и таскаю с собой. – У вас же аллергия… – А на него, кажется, нету, – улыбнулась Эльвира, – может, и вообще себе возьму. Если хулиганить не будешь, – сказала она песику. Тот мигом сгруппировался, весело тявкнул и бросился в атаку на залежи бумаг в углу. На пол с грохотом повалились папки, скоросшиватели и старые амбарные книги. – Мейерхольдик! – Эльвира подбежала к песику. – Осторожно, ты же поранишься! Мейерхольд не ответил, он в упоении раздирал какой-то большой желтый конверт. – Отдай, это же документы! – Эльвира со смехом вырвала у него конверт, оставив в крошечной пасти солидный кусок желтой бумаги. В конверте оказались фотографии. – Смотри-ка, – Эльвира выглядела растроганной, – это Коля архив свой здесь, в магазине, хранил. Анька-дура его ревновала и могла все снимки сжечь. На пол выпало несколько любительских снимков. – Вот, смотри, это мы с Николаем сразу же после знакомства. – Красивая вы… – протянула я. – Да, ничего себе была в молодости… – улыбнулась Эльвира, – вот Коля и влюбился с первого взгляда. Слушай, а ведь любовь эта ему, почитай, жизнь спасла! Ну здоровье-то уж точно… Я не ответила, рассматривая пожелтевшую фотографию. На берегу моря стояли четверо парней. Молоденькие, совсем мальчишки. – Вот Коля… – указала Эльвира, – узнать можно. Ну, ей виднее. Сама я с большим трудом разглядела в худущем парне с цыплячьей шейкой, выглядывающей из воротника рубашки, режиссера Антония Неспящего. – Да какой он Антоний! – фыркнула Эльвира. – Антошка он был, а фамилия его Нытиков. Можешь себе представить – режиссер Антон Нытиков! – С трудом, – призналась я. – Вот он и взял себе псевдоним! Я не ответила, я смотрела на других. И в парне, стоящем справа, чуть в стороне от остальных, разглядела черты убитого бизнесмена Вячеслава Рыбникова, того самого, чьим убийством вплотную занимаются разные серьезные конторы, а милицию туда и близко не допускают. Раньше, когда не просматривалось никакой связи между убийствами, мы с дядей Васей думали, что директора зоомагазина Ангорского, как и мелкого воришку Брелка, как и несчастную докторшу Татьяну Ивановну, киллер убила как ненужных свидетелей, устранила, так сказать, по ходу дела. То, что называется «попутный урон». Теперь же, смотря на фотографию четверых парней, я поняла, что киллерше наверняка заказали не только бизнесмена, но и режиссера, и директора магазина, и, скорее всего, того, четвертого. Троих людей, изображенных на снимке, она уже укокошила, остался четвертый парень. То есть сейчас ему уже под пятьдесят. Если жив, конечно. |