Книга Расплата, страница 71 – Ли Ванс

На столе нет телефона, а я не хочу включать мобильный, боясь, что сигнал могут отследить. Я падаю в зачехленное кресло, повернутое к океану: у меня очень болят ноги. Синяя вода пенится белыми гребнями у линии прибоя, солнечный свет раннего утра отражается в водяных брызгах. Я гадаю, что Уильям отдал за картины и почему он хочет поговорить со мной. Я слишком устал, чтобы бояться. Моя голова бессильно свешивается набок, солнце ласково греет лицо. Я закрываю глаза и погружаюсь в сон.

— Мистер Тайлер, — говорит чей-то голос.

Я резко просыпаюсь и вижу, что Уильям уже сидит за столом, а солнце ярко светит за его правым плечом. На Терндейле темно-синий гольф и угольно-черный свитер, закатанные рукава обнажают неожиданно мощные предплечья.

— Извините, что разбудил, — продолжает Уильям, раздвигая губы и показывая длинные желтые зубы. — Но, как я понимаю, вы торопитесь. Не хотите ли кофе?

Кто-то поставил поднос на стол между нами. Я наклоняюсь вперед, наполняю фарфоровую чашку и выпиваю ее одним большим глотком.

— Не стесняйтесь, наливайте себе еще, — предлагает Терндейл. Он вынимает из ящика стола бутылек с аспирином и ставит его рядом с кофейником. — Это вам тоже может понадобиться. Должен сказать, выглядите вы отвратительно.

Я снова наполняю чашку и сражаюсь с накрепко закрытой пробкой на бутыльке с аспирином. Я чувствую себя скованно из-за заботливости Уильяма, но не собираюсь прикидываться этаким стоиком. Я достаю четыре таблетки, кладу их в рот и запиваю горячим кофе.

— К делу, — говорит Терндейл. — У меня к вам три вопроса. Как бы плохо вы ко мне ни относились, вы ответите на них, потому что вы не хотите, чтобы я позвонил в полицию Саутгемптона. Согласны?

Не тратя лишних слов, я делаю движение чашкой в его сторону.

— Хорошо, — резюмирует он. — Первый вопрос. Что вы делали с этими русскими вчера вечером?

— Я нашел адрес склада в одном из файлов Андрея, — отвечаю я, инстинктивно решая не говорить о получении доступа к банковскому счету Андрея. — Я решил, что туда стоит заглянуть, поэтому поехал по этому адресу вчера вечером, и именно тогда русские меня и схватили. Они не хотели рисковать и задержали меня, чтобы я никому ничего не рассказал.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что нашли адрес в одном из файлов Андрея? — Терндейл выглядит обеспокоенным. — В каком файле?

— Он был похож на список неотложных дел. Позвонить этому, позвонить тому, сходить в банк. И адрес.

Уильям пару секунд размышляет, а потом качает головой, как будто отбрасывая нелогичную мысль.

— Что-то в вашем рассказе не сходится, мистер Тайлер, но не думаю, что это стоит более пристального внимания. Считайте мой вопрос чем-то вроде разминки: я его задал из чистого любопытства. А вот теперь мне нужна правда. Катя звонила мне вчера поздно вечером. Она была чем-то расстроена и требовала встречи со мной. Думаю, вы с ней разговаривали.

— Она мне звонила, — устало признаюсь я.

— Вы рассказали ей о том, что сделал Андрей?

Уильям предупреждал меня, чтобы я не лез в его дела. Я поглядываю на дверь и гадаю, где сейчас Эрл. Еще одно избиение — и я не смогу вести машину.

— С момента нашего последнего разговора обстоятельства изменились, — нетерпеливо заявляет Уильям. — Сейчас для меня уже не важно, сказали вы ей об этом или нет. Я просто хочу знать, как она отреагировала.

— Она огорчилась, — отвечаю я, не совсем понимая, что происходит. — Что конкретно вы имеете в виду?

— Было ли известие о краже, совершенной Андреем, новостью для Кати? Или она уже и без того все знала?

При упоминании о Кате его голос начинает дрожать, и неожиданно все мне становится ясным. Высокомерный старый болван не в состоянии и мысли допустить, что Катя могла быть замешана в предательстве со стороны Андрея.

— Вам это должно быть лучше известно, чем мне, — презрительно говорю я. — Вы ведь шпионили за ней, разве нет?

— Верно. Но она очень умна.

— Вся в родителя? — Я не могу удержаться и не уколоть его.

— Ага. — Он откидывается на спинку стула и проницательно смотрит на меня. — А вы не теряли времени зря, верно, мистер Тайлер? И где именно вы откопали этот кусочек информации?

— Какой еще кусочек информации? — запинаясь, переспрашиваю я, слишком поздно осознав, что чересчур открыл карты. Кофеин почти мгновенно проник из моего пустого желудка в кровь, развязав мне язык и притупив чувство опасности.

— Не прикидывайтесь дураком, — заявляет Уильям, пристально глядя на меня. — Откуда вы узнали, что Катя — моя дочь?

— Она сама мне сказала, — отвечаю я, загнанный в угол собственным безрассудством.

Уильям встает и идет к окну, где, заложив руки за спину, смотрит на море.

— И давно ей известно?

— Лишь несколько месяцев. Почему вы ей этого сами не сказали?

— Политика разрядки, — уклончиво отвечает он. — Соглашение, о котором я сожалею. А теперь я хотел бы получить ответ на свой первоначальный вопрос. Знала ли Катя, что Андрей крадет мои деньги?

— Конечно же, нет. Вам не следовало задавать мне такие вопросы.

— И снова вы правы, — тихо замечает Терндейл, удивляя меня такой неожиданной поддержкой. — С моей стороны глупо было подозревать ее.

Минуту он молчит, и единственный звук в комнате — шум волн, разбивающихся о пляж за окном.

— Что ж, — говорит Уильям наконец, поворачиваясь спиной к окну и снова усаживаясь за стол. — Перейдем к моему последнему вопросу, который можно скорее назвать просьбой или одолжением, если угодно.

Да он, должно быть, шутит. Я бы не снизошел к просьбе помочиться на него, если б он горел.

— Одолжение, от которого выиграет Катя, — добавляет он, правильно прочтя выражение моего лица. — Следующие несколько недель будут для нее очень тяжелыми. Ее ожидает небольшое волнение, а меня не будет рядом, чтобы помочь ей. Я бы хотел, чтобы вы объяснили ей некоторые обстоятельства от моего имени.

— Следующие несколько недель будут очень тяжелыми и для меня, — отвечаю я, недоверчиво отнесясь к его предположению. — Разве вы не читали газет?

— О ваших проблемах мне все известно, мистер Тайлер. Мне также известно, что вы неравнодушны к Кате. Вы дали мне это понять вчера, когда настаивали на ее безопасности как цене любого соглашения со мной. Больше никому на данный момент я ничего открыть не могу, а вам и так известна большая часть всей истории. Я уверен, вы найдете способ поговорить с Катей.

— О каком волнении вы говорили? — спрашиваю я, чувствуя тревогу за Катю.

— Вообще-то, их несколько видов, — спокойно отвечает он. — Я перевел свои акции в компании «Терндейл» в швейцарский банк-депозитарий, а вчера вечером отдал их русским, после того как подлинность картин из коллекции Линца была установлена.