Онлайн книга «Осенние любовники»
Соня перевела дыхание. Выпила немного воды. – А что случилось потом? – Подъехала машина... И мы испугались... Убежали... – А чья это была идея? – Лари. – Жора опустил голову. – Они были на этой даче днем раньше... С девицей, которая работала у Изольды... – Ты даже не знаешь ее имени... Действительно, зачем тебе знать ее имя, ведь Герман и Лари учили тебя, что женщина – это не человек, это кусок мяса... И тебе это нравилось... А эту девушку, между прочим, звали Мартой... И твои дружки убили ее... Перестарались... И когда поняли, что она уже мертва, поздно вечером отнесли и бросили в реку... Но перед этим поработали ножницами над ее лицом... А как же вы могли сбежать, оставив свою учительницу в доме? Разве вы не боялись, что она все расскажет, а вас посадят? – Мы хотели вернуться... И вернулись... Но ее уже не было... Но про то, что они убили Марту, я ничего не знал... – Мне непонятно одно: каким же надо быть циником, чтобы после первого убийства снова приехать в то же место, в тот же дом и убить свою же учительницу... – Она оскорбила Лари, кроме того, она всем нам поставила тройки, она смеялась нам в лицо, говорила, что если бы не наши родители, мы... – Вы вернулись, а ее не оказалось... И что же, вы даже не попытались ее найти? – Пытались... Но не нашли... – А что испытал ты, когда узнал, что ее нашли в реке? – Мы успокоились. Мы втроем напились и накурились... Нам было хорошо... – А что вы сделали с Рони? – Мы убили его. И спрятали в сарае... там же, на даче Литвиновой... – Взгляни в окно, – вдруг сказала Соня. Котельников повернул голову и увидел, как джип медленно выезжает со двора. – Что это значит? – А это значит, – вдруг услышал он сзади и замер, – а это значит, Жорж Котельников, что пришла и твоя очередь... Не бойся, поверни свою рыжую голову... Он медленно поворачивался, чувствуя, как пол под его ногами закружился, как бывает во сне... Дверь распахнулась и, с трудом сдерживая собаку, на кухню вошла Ирина Литвинова. – Ты узнаешь меня, Жорж? Я – твоя учительница алгебры... А это – Рони, твой пес... неужели ты не узнаешь нас? Она выглядела постаревшей лет на десять. Седые волосы, тусклые глаза, сухая, морщинистая и шелушащаяся кожа... Она проследила за тем, когда Соня уйдет, села за стол и принялась перебирать пальцами карты. – Я сбежала от вас... И чтобы отмыться от ваших поганых рук и тел... От того яда, которым была пропитана моя кожа, я спустилась к реке, чтобы смыть с себя эту грязь... Я вошла по колено в воду и наткнулась на тело той девушки, которую убил Герман... Я подтянула ее к берегу и, увидев, что мы с ней приблизительно одного роста и что у нас даже похожие волосы, поменялась с ней одеждой... И оставила ее на берегу... чтобы ее кто-нибудь нашел... Я понимала, что вы – ваша святая троица – практически ненаказуемы, и поэтому решила отомстить сама. Всем троим. Я не вернулась в город, а осталась жить в доме бабы Нади, Надежды Николаевны Берковской... А чтобы после моей смерти моя квартира не пропала, оформила на нее завещание. Мне потребовалось три месяца, чтобы я пришла в себя. А потом я стала дрессировать твоего Рони... Да-да, он был еще жив, когда я нашла его в сарае на даче... Я его выходила и стала дрессировать... Это я научила его бросаться на всякого, кто пахнет гвоздикой... Это я написала записки твоим приятелям и натравила на них твоего Рони... Это было несложно... Конечно, мне было страшновато, я ужасно боялась, что машина, которую я купила на деньги отца Германа, Монахова, не заведется или что-нибудь еще... Еще мне было страшно при мысли, что меня могут вычислить и посадить в тюрьму... Наталия, присутствующая при этом спектакле, поняла, что Ира устала. Она вошла на кухню и увела ее. – Ты, Жора, можешь возвращаться домой... – сказала она спокойно. – Надеюсь, что никто и никогда не узнает то, что только что узнал ты... Вы превратили вашу учительницу в инвалида, в психически больного человека... Потому что вы сами уроды... – Н-н-неужели это Ирина Валентиновна? – Как видишь... – А кого же тогда похоронили? – Марту, кого же еще... – И это действительно мой Рони? – Да... – Он меня не загрызет? – Иди, тебя внизу ждет твой отец... * * * Он ушел, а она вернулась в спальню, где находилась все то время, и уложила в постель Ирину. Она нашла ее в том самом сарае, который приняла сначала за коптильню. Когда Логинов сказал, где живет Берковская Надежда Николаевна, она поняла, что это и есть баба Надя... Просто когда Плотников говорил о ней и произнес «баба Надя», ей показалось, что Настя... Все ее видения, как фрагменты сложной мозаики, обрели каждый свое место: девушка в синем пальто и белой «таблетке», Берковская с песцом на груди... Именно когтями этой старинной горжетки, пропитанной запахом нафталина, будет царапать тело Германа обезумевшая от нервного потрясения Ирина Литвинова... Рыбья чешуя – это тоже плод ее воспаленного воображения... «Я хотела, чтобы подумали, будто его съели рыбы...» – Сам выкручивайся, но я не позволю устраивать суд над этой больной женщиной... – сказала Наталия Логинову, после того как они вернулись из Соснового Бора, куда увезли Литвинову, которая не могла уже жить без Берковской и называла ее своей мамой. – А я поеду к Саре... Во-первых, мне надо отдать ей комиссионные... Как-никак, а работу свою я выполнила, поэтому Захарченко, я думаю, ко мне претензий не имеет... Он заплатил за свой покой, и, надо сказать, не слишком щедро... – Ты мне так и не сказала: когда ты поняла, что Литвинова жива? – Когда еще раз съездила к Алебастрову и поняла, что четвертый зуб снизу слева – это если смотреть прямо, но фактически зуб-то был на правой стороне... – И что же? Ты приехала в Сосновый Бор и попросила Литвинову, которую, согласись, теперь просто невозможно узнать, показать тебе пломбу? – Да нет же... Просто я дала ей несколько яблок... И там был такой характерный прикус... У нее же один зуб рос во втором ряду... – Она улыбнулась: – Логинов, не переживай, я ненадолго... |