Книга Мертвец - это только начало, страница 39 – Евгений Сухов

Ткнув пальцем в магнитофон, Шевцов остановил ленту.

– У меня к тебе есть предложение прогуляться по местам, так сказать, боевой славы. И в первую очередь меня интересует именно ювелирный магазин.

– Понятно, – хмыкнул Куликов, – приятельской беседы теперь тебе недостаточно. Далеко пойдешь, майор.

– Не сомневаюсь, – отозвался Шевцов, – все-таки не каждый день вылавливаешь такую птицу, как ты.

Шевцов поднял трубку, набрал номер и живо поинтересовался:

– Ну как там у вас? Все в порядке?.. Тогда выезжаем.

В комнату, явно стыдясь своих необъятных габаритов, протиснулся молодой парень. Он напоминал борца сумо в пике своей формы. Впрочем, он и был таковым. Но вместе с тем числился в одном из подразделений уголовного розыска. В шкафу даже висел китель с лейтенантскими погонами, который он набрасывал на могучие плечи по большим праздникам. Но, кроме занятий на татами, он имел весьма непыльную служебную обязанность – сопровождать подозреваемых во время следственного эксперимента.

Арестованные, прикованные к руке борца, чувствовали примерно то же, что незабвенный Прометей, прибитый к гранитной скале. На них борец сумо смотрел хмуро. По-другому просто не умел, и создавалось впечатление, что он готовился растереть подследственного между ладонями.

– Не обижайся, но браслетики придется нацепить.

– А чего обижаться, – понимающе передернул плечами Кулик. – Как говорится, не первый день замужем, я к вашим ментовским порядкам давно привык. – Он с уважением посмотрел на вошедшего и добавил: – И потом, я вижу, вы меня уважаете, наверное, не к каждому такого битюга приставляете.

Борец мрачной глыбой стоял в дверях – ни протиснуться, ни подвинуть. Откуда-то из-за рукава он вытряхнул наручники и умело защелкнул замок на правой кисти Кулика.

* * *

Оператор, серьезный парень лет двадцати пяти, старался фиксировать всякий жест, каждый шаг Куликова. Лицо его буквально искрилось художественной значимостью, словно он снимал не обыкновенную ленту с подследственным, которая через пару недель будет пылиться где-нибудь на полке, а создавал шедевр, за который непременно получит Оскара.

– Я стоял вот здесь, – махнул Стась свободной рукой на витрину, на которой по-прежнему лежало золотишко. Но уже другое. А прежнее, переплавленное и бесформенное, неряшливым комком лежало в одном из сейфов московского банка. – Махнул пистолетом и сказал: «Всем лежать!»

– И что было потом? – буднично поинтересовался майор.

– Кто был в помещении, сразу упали на пол, а продавец, он стоял вот на этом месте, – потянул громилу немного в сторонку Куликов, и тот послушной собачонкой потащился следом, – и хлопал глазами. Его пришлось поторопить.

– И как ты это сделал?

– А чего тут мудрить? – пожал плечами Куликов. – Шандарахнул его рукояткой по башке, вот он и лег.

Кроме них в комнате находилось еще три человека. В дверях, небрежно облокотившись о косяк, стоял сержант милиции в легком бронежилете, с укороченным автоматом. Он явно скучал. Подобный следственный эксперимент для него был не в диковинку, единственное, что представляло интерес, так это личность самого Куликова. Но за полтора часа, что он провел в непосредственной близости, успел насмотреться на известного бандита, изучив не только малейшие черточки и морщины на его лице, но даже манеру держаться и интонации речи. Причем милицейское воображение играло настолько живо, что ему порой казалось, будто он сам вместе со знаменитым вором штурмовал ювелирную лавку. Но скоро он пресытился следственными подробностями и терпеливо дожидался окончания нудной процедуры.

Вторым человеком был эксперт Балашин, который беспрерывно что-то черкал в блокноте и, поджав подбородок, умно кивал на каждое замечание Шевцова.

Третий – полковник Крылов. Держался он не по чину скромно. Заложив за спину руки, Геннадий Васильевич выглядел посторонним наблюдателем, невесть каким образом оказавшимся в обществе преступника и дотошного следователя. Через день-другой в этом деле нужно будет ставить точку, и он своим личным присутствием хотел подчеркнуть важность происходящего.

– Ты проломил ему череп, – сдержанно заметил Шевцов.

– Да? – искренне удивился Куликов. – Хотя может быть, его голову я особенно не разглядывал. А рука у меня тяжелая, видимо, не рассчитал, – без всякого сожаления произнес Стась. – Лежит себе, не мешает, я на него больше внимания и не обращал.

– Вот тебе этот предмет, – сунул Шевцов в руку Кулику шариковую ручку, – продемонстрируй.

– Он стоял вот на этом месте, – потеснил Кулик корпусом озадаченного Балашина. – Что-то вякал не по делу, ну я его вот так и ударил по темечку.

– Именно такого рода черепно-мозговая травма, – согласился невозмутимо патологоанатом.

– Потом какими были твои действия?

– Дальше все по накатанной. Я зашел с этой стороны прилавка. Майор, ты бы меня освободил хоть на время эксперимента, а то мы с этим бугаем ходим, как два сиамских близнеца. Ну право, неловко! А потом, сам подумай, куда я от тебя, такого хорошего, денусь? Что мне, грудью на автомат переть? – умоляюще протянул он.

Шевцов вопросительно посмотрел на Крылова, который тоже уже порядком заскучал и сосредоточенно рассматривал платиновую брошь. Цена была аховая. Он мысленно прикидывал, сколько ему лет нужно будет не есть и не пить, чтобы поднакопить на пару камешков из этой броши. Результат получился впечатляющим, и полковник слегка загрустил.

Крылов поймал оброненный взгляд майора и великодушно согласился:

– Хорошо, Вадим, пускай он порезвится, все равно никуда не денется.

Борец недружелюбно зашевелился и неожиданно мягко сказал:

– Хорошо, Геннадий Васильевич. —

И, едва притронувшись к наручникам, лейтенант отомкнул замок.

– Если надумаешь выкинуть какой-нибудь фортель, пристрелю! – пообещал Шевцов. – Так что было потом?

Куликов ответил на угрозу майора насмешливым взором.

– Не горячись, майор, побереги свое красноречие для первоходок. А дальше было вот что… Двое моих людей стояли у дверей с пушками и держали на прицеле всех, кто лежал на полу.

– Как их звали?

– Гражданин начальник, ну пойми меня правильно, я видел этих людей от силы три раза. Они назвали свои имена, но я их тут же забыл. Зачем они мне, все равно назвали не свои, а в паспорта их я не заглядывал.

– Что же ты, такой уважаемый человек, и в такую переделку ввязался? Со случайными людьми дружбу завел?

– Эта сказочка не про меня, гражданин начальник. Я вор и должен им оставаться. А потом, как ты знаешь, у того льва, что живет на всем готовом, от безделья выпадают зубы и дряхлеют мышцы. Я бы не хотел уподобиться ему.

– Что было дальше? – мрачно перебил Шевцов.