Онлайн книга «Покрашенный дом»
|
– А ты знаешь французский? – Нет, но могу выучить. – Да, это легко. Я вот уже научился говорить по-испански. Хуан меня научил в прошлом году. – Правда? – Si. – Скажи еще что-нибудь. – Buenos dias. Por favor. Adios. Gracias, senor. Como esta? – Ух ты! – Видишь, я ж говорю, что это легко. А этот Монреаль, он далеко? – Не знаю точно. Наверное, далеко. И это одна из причин, почему я хочу туда уехать. В спальне Паппи вдруг вспыхнул свет. Он осветил и дальний край веранды и испугал нас. – Сиди тихо, - прошептал я. – А кто это? - также шепотом спросила она, пригибаясь так, словно сейчас в нас полетят пули. – Да это просто Паппи. Пить захотел. Он всю ночь так, то и дело встает. Паппи прошел на кухню и открыл холодильник. Я наблюдал за ним сквозь сетку на двери. Он выпил два стакана воды, потом протопал обратно к себе в спальню и выключил свет. Когда вокруг опять стало темно и тихо, она спросила: – А почему он все время ночью встает? – Потому что беспокоится. Рики воюет в Корее. – А кто такой Рики? – Мой дядя. Ему девятнадцать. Она немного подумала над этим, потом спросила: – Он красивый? – Не знаю. Никогда об этом не задумывался. Он мой лучший друг, и я очень хочу, чтобы он вернулся домой. С минуту мы думали о Рики, продолжая болтать ногами. – Слушай, Люк, а ведь пикап перед ужином куда-то уехал. Не знаешь, куда? – К Летчерам. – А кто это? – Издольщики, за рекой живут. – А зачем твои туда поехали? – Не могу тебе сказать. – Это почему же? – Потому что это секрет. – Какой секрет? – Большой. – Да ладно тебе, Люк. У нас с тобой ведь уже есть свои секреты, не так ли? – Да вроде. – Я никому не сказала, что ты за мной подглядывал на речке, так ведь? – Думаю, не сказала. – А если бы сказала, тебе бы здорово влетело, так? – Надо думать, так. – Ну так вот! Я умею хранить секреты. Так что там случилось, у этих Летчеров? – Обещай, что никому не скажешь! – Обещаю! Весь город уже знает, что Либби беременна. Так что толку притворяться, что это секрет? – Ну, у них там есть девчонка, Либби Летчер, так она рожает. Прямо сейчас. – Ей сколько лет? – Пятнадцать. – Господи! – И они хотят сохранить все это в тайне. Доктора настоящего звать не стали, потому что тогда все узнают. И попросили Бабку приехать и принять роды. – А зачем им это в тайне держать? – Да потому что она не замужем. – Ничего себе! А отец кто? – Она не говорит. – И никто не знает? – Никто, кроме самой Либби. – Ты с ней знаком? – Виделись как-то, только их там целая кодла, этих Летчеров. Я знаю ее брата Перси. Он говорит, что ему двенадцать, только я не верю. Трудно сказать, они ведь не ходят в школу. – А ты знаешь, как девочки становятся беременными? – Да вроде нет. – Тогда я тебе лучше не стану рассказывать. А мне-то что, даже лучше. Рики один раз пытался поговорить со мной о девчонках, и это было ужасно противно. Она еще быстрее заболтала ногами, переваривая эту замечательную сплетню. Потом сказала: – А до реки-то недалеко. – Около мили. – А они далеко от берега живут? – Да там совсем немного пройти по грунтовке. – Ты когда-нибудь видел, как дети родятся? – Не-а. Как коровы телятся видел, и как собаки щенятся. А настоящего младенца - нет. – И я не видела. Она спрыгнула вниз, схватила меня за руку и сдернула меня с веранды. Удивительно, какая она оказалась сильная! – Пойдем туда, Люк! Пойдем, попробуем подсмотреть что удастся! - И потянула меня за собой, прежде чем я сообразил, что ей ответить. – Ты спятила, Тэлли! - наконец протестующее сказал я, пытаясь ее остановить. – Да нет, Люк, - шепотом ответила она. - Это ж настоящее приключение, такое же, как тогда, на речке! Тебе же понравилось, правда? – Точно. – Тогда доверься мне! – А что, если нас поймают? – Да как нас поймают? Тут все уже спят. Твой дед только что вставал и даже не думал тебя разыскивать. Давай, пошли, хватит трусить! И тут я понял, что готов последовать за Тэлли куда угодно. Мы прокрались за деревья и перешли через колеи, где должен был стоять пикап, а потом отправились по короткой подъездной дорожке, держась как можно дальше от лагеря Спруилов. До нас доносились храп и тяжелое дыхание усталых людей, наконец дорвавшихся до сна. Мы добрались до дороги без единого звука. Тэлли двигалась быстро и ловко, она словно разрезала тьму ночи. Мы повернули к реке, и тут луна вынырнула из-за туч и осветила нам путь. Мост был настолько узок, что на нем едва могли разъехаться два грузовика, а хлопок рос прямо рядом с ним. Если бы луна опять зашла, нам пришлось бы следить за каждым шагом, а при ее свете можно было смотреть и вверх, и вперед. Мы оба были босые. Дорога была усыпана гравием, так что приходилось делать очень короткие шаги и идти быстро, но подошвы у нас были достаточно загрубелые, прямо как моя бейсбольная перчатка. Я очень боялся, но был полон решимости не показать этого Тэлли. Она же, казалось, никакого страха не испытывала - ни страха быть пойманной, ни страха темноты, ни страха от того, что подкрадывалась к дому, где сейчас рождается младенец. Иногда бывало, что она держалась отчужденно и выглядела угрюмой, почти мрачной и вообще казалась такой же взрослой, как моя мама. А иной раз могла резвиться, как ребенок, смеяться, как тогда, когда мы играли в бейсбол, ей нравилось, что за ней подглядывают, когда она купается; она сама предприняла эту вылазку в полной темноте, и, что важнее всего, ей нравилось быть в компании семилетнего мальчишки. Мы остановились посредине моста и, осторожно наклонившись, посмотрели на воду внизу. Я рассказал ей про сомиков, что там водятся, о том, какие они здоровенные и какой дрянью питаются, и о том сорокачетырехфунтовом гиганте, которого поймал Рики. Она держала меня за руку, пока мы переходили на тот берег, чуть сжимая, как бы в знак расположения, а вовсе не в поисках защиты. |