Книга Еще не вечер, страница 29 – Николай Леонов

– У вас большая семья? – спросила Таня, останавливаясь у калитки.

– Мама и папа работают за рубежом. Я живу с дочерью, женой и ее младшей сестрой, которая для меня и товарищ, и головная боль.

– Такой человек, как вы, и называет родителей папа и мама. – Таня повесила сумку на штакетник и обняла Гурова. – Счастлив человек, который может быть вашим товарищем и головной болью, – она поцеловала его в губы и отстранилась. – Я влюблена в тебя, подполковник.

– Это приятно и больно, – ответил Гуров.

– Понимаю. Считаете, пальцевые отпечатки могут что-либо дать.

– Черт его знает. Возможно.

– Когда мне завтра появиться и как себя вести?

– Утром зайди в отдел, положи пистолет в сейф, в гостиницу приходи часам к двенадцати, найди Майю, старайся проводить с ней как можно больше времени.

– Понятно. – Таня скользнула в калитку и скрылась за черными стволами деревьев.

Гуров спускался осторожно, боялся поскользнуться и упасть. Тропинка, кое-где усыпанная мелким белым камнем, вилась между заборами, из-за которых свешивались темные, еще голые ветви деревьев. «Надо было надеть кроссовки, изгваздаю парадные туфли», – подумал Гуров.

Звезды проглядывали сквозь редкие расползающиеся облака, он поднял голову, в который раз подумал, что над Черным морем звезды больше и ярче, чем над Москвой, и поскользнулся. Сучковатая палка, которая должна была размозжить ему затылок, скользнула по волосам и плечу. Гуров покатился по острым камням, прикрывая руками голову и ожидая нового удара, когда за спиной громыхнул пистолетный выстрел. Кто-то перепрыгнул через Гурова и, срываясь на крутизне, понесся вниз.

– Не стрелять! – громко сказал Гуров, оперся коленями об острые камни и поднялся.

– Я догоню его! – Таня, тяжело дыша, взмахнула пистолетом.

– Не догонишь! – Гуров отобрал у девушки пистолет, поставил на предохранитель, сунул в карман брюк. – Надо же такому случиться? Парадные брюки и туфли французские, только купил. Бандиты, а не люди.

Он достал носовой платок, вытер ободранные ладони, взглянул на Таню.

– Да, видик у меня, надо сказать, не героический, – он поднял с земли здоровенную палку, взмахнул. – Ты его видела?

– Невысокий, одет в темное, – Таня провела ладонью по голове Гурова. – Кровь. Вы ранены.

– Как и положено герою, отвечаю: пустяки, царапина. Где живет Зинич? Мы шли медленно. Он мог успеть заскочить домой и переодеться?

– Мог, но напавший был невысокого роста.

Они вышли на асфальт, при свете фонаря Гуров оглядел грязные, порванные на колене брюки, покачал головой, словно именно потеря штанов больше всего его огорчала в данный момент.

– Девочка, когда смотришь сверху вниз, любой человек видится маленьким. Конечно, ботинки у него сейчас тоже не начищены до зеркального блеска. Но зачем ему возвращаться домой? Он может переночевать у приятеля или приятельницы.

Гуров сел на грязную сырую скамейку, платком протер место рядом.

– Садись. Ты спасла мне жизнь, я твой должник до гробовой доски.

– Все шутите?

– Человек в моем положении может либо шутить, либо плакать. Артеменко в гору не полезет, палкой размахивать не будет, не его стиль. Да и бегать и прыгать ему уже поздно. Палочка тяжеловата, Кружнев мужик жилистый, сильный, но он бы выбрал камень поувесистее. Длинная палка ему не по руке. – Гуров поднялся со скамейки. – Я хочу принять душ и вздремнуть. Что мне с тобой делать, снова провожать?

– Ни в коем случае!

– Конечно, – сказал Гуров и поплелся провожать Таню.

Отари сидел в кресле гуровского номера и дремал, увидев Леву, вскочил, забегал по комнате, принес из ванной мокрое полотенце.

– В тумбочке кофе и кипятильник, приготовь. – Гуров стянул с себя мокрую грязную одежду и пошел мыться.

Ссадина за ухом и плечо вспухли и болели, Гуров знал, через несколько часов станет еще хуже. Он тщательно вымылся теплой водой с мылом, принял контрастный душ, надел чистое белье и тренировочный костюм, выпил приготовленный майором кофе, достал из пиджака сигареты и закурил.

Отари молчал, гладил пятерней бритую голову и терпеливо ждал.

– Выдохни, – Гуров улыбнулся. – А то у тебя все предохранители перегорят. Я, Отари, очень способный сыщик, почти гениальный. Практически на пустом месте я заставил преступника сорваться.

Отари поднялся, провел ладонью по шее Гурова, на ладони была кровь.

– Это не пустое место, твоя голова, дорогой.

Гуров коротко рассказал о случившемся.

– О твоем и Татьяны поведении поговорим позже, – Гуров налил себе вторую чашку кофе, взглянул на часы. – Без пяти три. Отпечатки получились?

– Исключительно. Утром я пошлю отпечатки в прокуратуру. Почему ты думаешь, что они могут сработать?

– Не знаю. Так, на всякий случай, – ответил Гуров.

– Ты не видел нападавшего, кто мог быть? – спросил Отари.

– Полагаю, Зинич. Наверное, он уйдет в бега, – Гуров закашлялся и погасил сигарету. – Инициативу мы с тобой перехватили. Конечно, доказательств у нас никаких.

Гурова прервал телефонный звонок.

– Слушаю.

– Здравствуй, Лева. Три часа ночи, а ты не спишь, – Гуров узнал спокойный, немного ленивый голос своего начальника полковника Орлова.

– С добрым утром, Петр Николаевич. Я в загуле, а вы все еще в кабинете? Срочно понадобилась консультация профессионала?

– Пока человек шутит – он живет.

Гуров тронул кончиками пальцев вздувшуюся шишку.

– Как с погодой, Лева?

– Великолепно, – Гуров прикрыл мембрану ладонью, подмигнул Отари. – Начальство, – и уже в трубку продолжал. – Петр Николаевич, пропусти двадцать страниц текста, объясни, чего тебе не спится?

– На тебя пришла анонимка. И не мне, не генералу Турилину, а в кадры. Константина Константиновича вчера вечером не было, я сначала хотел переговорить с ним, потом позвонить тебе, да не спится. Куда ты там вляпался?

– И что нового обо мне сообщили?

– Взял десять тысяч.

– И десять бы не помешали, но уверен, что дадут и сто! – рассмеялся Гуров.

– Тебе сколько лет? – вспылил Орлов. – Ты что, все еще Лева из Могилева? Жена Цезаря должна быть вне подозрений! Ты куда лезешь?

– В цвет, полковник, иначе бы не тратили денег на телеграмму. Из какого отделения отправили?

– Мальчишка! Ты понимаешь, что эта телеграмма будет храниться в твоем личном деле вечно?

– Ничего, скоро следователь приобщит ее к уголовному делу, – Гуров начинал сердиться.

– Дурак и мальчишка, – перебил Орлов. – Утром доложу генералу, он решит. А ты собирай вещички, до одиннадцати из номера не выходи.