Книга Бросок кобры, страница 104 – Николай Леонов

Кобра взглянул на часы, шестое декабря, до взрыва еще трое суток. Найти платную девочку, развлечься, решил он и начал переодеваться, но швырнул свежую рубашку в шкаф. Сначала необходимо решить с полицейским, заставить его работать в нужном направлении. Кобра подвинул телефон, набрал номер, который дал ему русский, тот снял трубку сразу, террорист сказал:

– Здравствуйте, я хотел бы вас видеть.

– С удовольствием, но денег у меня пока нет, – ответил майор.

– Я материальный вопрос решил, – сказал Кобра. – Давайте встретимся через час на том месте, где недавно расстались.

– С удовольствием. – Майор положил трубку, облегченно вздохнул. Сообщение, что можно не заниматься взрывчаткой, привело Олега Сухова в отличное настроение. Он не знал, что его судьба решена и жить ему оставалось не более двух часов.

* * *

Когда шестого декабря, в среду, поздним вечером Станислав Крячко в кармане пиджака Артема обнаружил связку ключей, то сразу увидел застрявший в кольце синий клочок глянцевитой бумага. Он готов был поклясться, что совсем недавно держал похожую бумагу в руках, и на редкость легко вспомнил. В позапрошлое воскресенье жена с дочкой ходили во МХАТ на “Синюю птицу” и принесли домой программку. Она и была изготовлена из очень похожей бумаги, глянцевитой и синего цвета. И Станислав решил о своих предположениях молчать, съездить в театр, взять программку, отдать ее и клочок, застрявший в ключах, на экспертизу. Но Петр с Гуровым вынудили Крячко признаться.

Седьмого экспертиза предположения Крячко подтвердила, анализ бумаги и красителя неопровержимо доказывали, что клочок был отозван от программки МХАТа. Результаты экспертизы сообщили сыщикам по телефону.

– Станислав, ты настоящий сыщик. – Гуров обнял друга за плечи.

– Чистая случайность, мои девочки ходят в театр раз в год, – ответил Крячко. – Но МХАТ на Тверском бульваре вчера проверяли, похожего служащего не нашли.

– Что Кобра устроится на работу, лишь моя версия, – сказал Гуров. – Я могу ошибаться. Возможно, он купил билет и пришел на спектакль, чтобы оглядеться, примериться.

Гуров выглядел задумчивым, и Крячко поглядывал на друга вопросительно.

– Главное, Кобру разыскать и перехватить в броске. – Гуров немного помолчал. – Но и одна человеческая жизнь – целый мир. Артема убили, он был наш коллега и хороший парень. А мы доброго слова не скажем, считаем, какие дивиденды можем от его смерти получить.

– Мы устроим поминки, все добрые слова скажем, – возразил Крячко. – Сейчас ты не должен отвлекаться, даже если убьют Петра, убьют меня. Гуров обязан перехватить Кобру.

– Я всю жизнь обязан.

– Да. Такова твоя жизнь, такой ее создал ты сам, никто не навязывал, изволь соответствовать. Гуров взглянул на друга, усмехнулся:

– Я и не знал, что ты столь умный.

– Кончай философствовать, распоряжайся, розыском руководишь ты, полковник Гуров.

– Как скажешь, дружище. Ты привозишь в Москву девушек, позже решим, где их в театре разместить.

– Может, он взрывное устройство уже пристроил и в театре больше не появится.

– Это вряд ли, – ответил Гуров. – Но я отправляюсь к Петру, требую, чтобы он дал команду все отмеченные театры обыскать, используя специальную аппаратуру, собак, я не знаю, как это делается.

– Все? Ты не веришь во МХАТ? – спросил Крячко.

– Мы должны создать стократный запас прочности. А если Кобра, увидев, что уголок программки оторван, место акции изменит?

– Интересно, как программка попала в руки Артема? – спросил Крячко.

– Он обнаружил ее в кармане плаща майора. Я считал, что никто, кроме Кобры, не знает объект теракта. Убийство майора свидетельствует об обратном. Иначе его убийство не объяснить. Я убежден, майор бьщ напарником Кобры, период подготовки закончился, майор стал не нужен. – Гуров говорил так убежденно, словно пытался убедить в правоте данной версии не только друга, но и себя самого.

– Не нравится мне такая история. – Крячко явно хотел подзадорить друга. – Прямую улику майор кладет в карман плаща...

– Он мог сунуть ее в карман, еще находясь в театре, и забыть, – перебил Гуров.

– Артем, оперативник, обнаруживает программку и тоже кладет в карман, – упрямо гнул свою линию Крячко. – Как Кобра узнает об этом?

– Отпирая дверь дома, Артем достал ключи, программа зацепилась...

– Ты так быстро отвечаешь, так как уже думал о несуразном совпадении. – Крячко вздохнул. – Ты думал, и я думал, мне многое не нравится. Зачем Кобра приехал к Артему? Самое простое объяснение – понадобился третий человек. Но Кобра слишком профессионален и осторожен, чтобы без крайней необходимости засвечиваться перед лишним человеком.

Гуров согласно кивал, сказал раздраженно:

– Ты говоришь, хватит философствовать, надо работать.

– Я лишь человек, потому существо противоречивое. Наши девочки уже в Москве, ждут моего звонка. Обыскивать театры можно только ночью, генералу Орлову дать команду – лишь позвонить. Другой работы даже ты придумать не можешь. Я отлично понимаю, что достаю тебя вопросами, которые ты задавал себе всю ночь. Так убеди меня, заодно и себя, что мы не хватаем наживку.

– У меня много вопросов, на которые я не могу найти ответов. Основные ты задал. Я могу лишь предполагать, что Кобра хотел использовать Артема втемную с последующей ликвидацией. Программка явилась вновь открывшимся обстоятельством, сломавшим планы Кобры, и он был вынужден ликвидировать двух человек. Существует серьезный вопрос, до которого ты не додумался, я тебе его не подскажу. Так как из нас двоих хотя бы один должен находиться в здравом уме.

– Это я, полковник Станислав Крячко! – Стремясь разрядить обстановку, он поднялся из-за стола, прошелся по кабинету, надувая щеки и выпячивая грудь. – Я абсолютно здоров, моим лбом можно грецкие орехи колоть. А ты, больной, попытайся найти ответы на возникшие вопросы.

– Ты слышал о существовании доказательства от обратного? – спросил Гуров, сдерживая улыбку.

– Только слышал, на том уроке не был, в кино ходил.

– Если доказать, что посылка не может являться ложной, значит, она объективна.

– Валяй дальше, это я понял.

– Нам не могут МХАТ подсовывать, так как никто не знал, что твои девочки ходили в театр, и ты программку видел. Ферштейн?

– Чего? – Крячко остановился.

– Я израсходовал чуть не половину своего словарного запаса в немецком языке. Ферштейн означает “понимаешь?”. За произношение я не несу никакой ответственности.

– Незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. – Крячко сел за стол. – Не тот урок я прогулял. Говоришь, доказательство от обратного? Театр... Девочки... Программка... Верно, об этом знать не могли. Если бы нам театр подставляли, то на клочке программки должны были бы иметься буквы...