Книга Защита Гурова, страница 47 – Николай Леонов

– Человек работает или за деньги, или во имя веры, – вмешался азербайджанец Мелик Юсуф-оглы. – Русский денег не берет, а он другой веры.

– Вера у всех людей одна на земле, – раздался голос Гурова, который уже вошел в кафе и направлялся к столу. – Всем здравствуйте. Люди поклоняются разным богам, но верят лишь в то, что их родила мать и они смертны.

Он сел рядом с Шалвой, оглядел собравшихся.

– Вы меня не позвали, я пришел, хочу сказать вам несколько слов. Я свои обещания выполняю, похвастаться пока нечем. А вот на рынках, где мне обещали навести порядок, творится беспредел.

Присутствующие заговорили каждый на своем языке.

– Тебя не звали, ты можешь уйти! – крикнул Исраилов.

Шалва хотел встать, но Гуров силой удержал грузина.

– Ты забыл, Мухади, ты на моей земле и гость. Я знаю, тебя и твоих парней интересуют только деньги. Бог вам судья! Вам наплевать на Тимура, чеченцев много, и каждый из них готов отдать свою жизнь за Аллаха. Почему они на родной земле умирают, а ты на чужой земле торгуешь, делаешь деньги?

– Кто дал тебе право говорить так?

– Ты мужчина, Исраилов, должен знать, право никто не дает! Ни бог, ни Аллах! Ты присвоил себе право говорить от имени Аллаха и разрешил соплеменникам умирать за твое золото!

Чеченец выхватил пистолет. Гуров рассмеялся и сказал:

– Взгляни на дверь, отважный…

Исраилов повернулся. Гуров ловко выбил у него пистолет, бросил на стол.

– Никто не пришел с оружием, кроме тебя. Ты трус. Я не знаю ваших законов, но в русском доме трус не сидит за одним столом с мужчинами.

Невысокие крепкие азербайджанцы Мелик и Ренат-Сека взяли Исраилова под руки, вывели из зала. Когда они вернулись, Гуров продолжал:

– Я пришел вам сказать, что не работаю с вами больше. Неправедный приговор, дело Тимура Яндиева – это мое личное дело. Русские парни арестовали, проводили расследование, судили, приговорили. Русские и будут отвечать. С данного момента вас это все не касается. Вы живете в Москве, занимаетесь своим бизнесом, нарушите наши законы – будете отвечать согласно нашим законам. Все. И берегитесь меня! Я не разделяю людей на родственников, друзей и прочих. Существуют люди порядочные и преступники. Я не сваливаю всех в один котел. Прощайте!

Гуров направился к двери, остановился, провел ладонью по лбу, что-то вспомнил, вернулся к столу и взял пистолет Мухади Исраилова, оружие продолжало лежать среди посуды.

– В Москве не разрешается носить оружие, так что извините. – И, не прощаясь, вышел.

Некоторое время за столом молчали, лишь изредка перешептывались, наконец на правах старшего азербайджанец Мелик Юсуф-оглы сказал:

– Мы не такие старые, но из ума выжили. Мы имели друга, приобрели врага.

– Не говори глупости, Юсуф, – ответил Шалва. – Мы только потеряли друга. Но и это много.

– Ты звал русского, Шалва? – спросил Сека.

– Он же сказал, что его не звали, он пришел сам, – ответил Шалва, покусывая длинный ус.

– Слова, молва… – недовольно произнес Сека. – А как он узнал, что мы встречаемся?

– Лев Иванович – настоящий сыщик, – вздохнул Шалва.

– Теперь Тимура расстреляют точно.

– Много вы понимаете, джигиты…

– Он сказал, ему все равно, что друг, что брат, – перебил Шалву азербайджанец.

– Лев Иванович защищает закон, а для закона все едины.

– Зачем он ушел? Мы могли собрать деньги.

– Кто-то должен защищать закон, – пробормотал Шалва. – Но я думаю, Лев Иванович пошел защищать своих. Русских защищать.

…Бизнесмен, мультимиллионер Юрий Леонидович Шишков имел загородную виллу в нескольких километрах от Москвы. Он был человек осторожный, советский, к тому же новой власти не верил. Вилла числилась как собственность фирмы, содержалась за ее счет, существовала для приема зарубежных гостей, прилетавших на совещания и для подписания контрактов. Соучредителями фирмы являлись немцы, они и строили виллу, финансировал строительство на девяносто процентов Шишков, да и вообще, участие иностранцев в деятельности совместного предприятия было чисто символическим. Но документация содержалась в идеальном порядке, совместное предприятие с участием иностранного капитала, на всех бумагах красовалась подпись вице-премьера российского правительства Анатолия Владимировича Барчука, присутствовали подлинные печати, и что все это, по выражению уголовников, являлось чистой воды «панамой» и предприятие фактически принадлежало Шишкову, знали лишь он сам да главный бухгалтер. Главбух, в недавнем прошлом известный аферист-уголовник по кличке Звездочет, тоже со всеми потрохами принадлежал Шишкову.

Немцы расставались с каждой маркой со слезами, но Россия была заинтересована в западных инвестициях, и в правительстве относились к Шишкову с уважением, так как бизнесмен удерживал партнеров в совместном предприятии «Инкоминвест» – так официально именовалось предприятие ловкого бизнесмена. Официально он поставлял комплектующие на жилищное строительство разрушенного Грозного, осуществлял помощь неимущим и бездомным чеченцам. Все это вроде бы исполнялось, но фактически не доходило до места назначения. Но и данная туфта была лишь прикрытием истинной деятельности Шишкова. Свои миллиарды он делал на поставке вооружения, которое почти за бесценок скупал у расформированных подразделений русской армии, которая не имела возможности, передислоцируясь, вывезти все свое имущество и рада была избавиться от него любыми способами, тем более продать своим и якобы официально. Таким образом, Шишков гнал на Восток оружие, а в обратном направлении двигались уже настоящие деньги – наркотики. Контейнеры фирмы «Инкоминвест» были опломбированы, сопровождались трезвой вооруженной охраной. Никто не досматривал груз, бизнес Шишкова процветал, а сейчас благоденствие могло закончиться. Война прекратилась, российские войска уходили, проверки на КПП ужесточились, да и торговля оружием в этой ситуации становилась бесперспективной.

Шишков решил встретиться с Вердиным на загородной вилле, дальше от посторонних глаз, да и официально резиденция предназначалась для официальных приемов, появление здесь нового человека – дело нормальное, обычное.

Подполковник доложил руководству, что едет на встречу с доверенным лицом, которое готовит на вербовку, поэтому времени у Вердина было предостаточно.

Они сидели у горящего камина, Шишков подталкивал огромные поленья кочергой. На низком столике перед ними стояли бутылки и тяжелые стаканы с толстым дном, на ковре – серебряное ведерко со льдом. Вердин был, естественно, в штатском. Серый твидовый костюм сидел на нем безукоризненно. Хозяин в белоснежной рубашке, без пиджака, с моложавым лицом, которое портила недовольная гримаса, говорил:

– Не понимаю, за что я вам плачу деньги? Война в Чечне закончилась, вы своих обещаний не выполнили, я несу огромные убытки. Мало того, у меня существуют определенные обязательства перед партнерами, и я не удивлюсь, если они предъявят мне неустойку. Учтите, что я не один, в вопросе заинтересована, как ранее говорилось, группа товарищей, некоторые из них занимают очень серьезное положение в России.