Книга Дьявол в раю, страница 15 – Николай Леонов

Еланчук насупился. Не таких он ждал слов от Гурова.

– Ты утверждал, и я согласился, что «спортсмены» – типичная группа сопровождения.

– Не утверждал, а предполагал. И мне свойственно ошибаться. В отношении твоего согласия я молчу. Им бы не следовало держаться вчетвером – слишком светятся. И этот уголовник! Наркомафия использует убийц, но не фраеров с наколками и золотыми зубами. Извини, Юрий, ты работаешь в Интерполе, я лишь сыщик угро. Здесь даже для меня грубо, аляповато, как на плохом лубке. Я даже могу предположить, что они тут делают на самом деле, но не скажу. Ты на пустом месте, на том самом, где я застал тебя неделю назад. – К чему повторил уже говоренное? Злость взяла, не удержался. На кого злоба-то – на себя, на Еланчука? Умеет ли он хоть по-настоящему обижаться?

– Я знаю, наркотик проходит через этот Эдем, и я его найду! – Еланчук резко поднялся. – Пока! Спасибо за помощь, – и бесшумно растворился в темноте.

Когда Гуров вернулся в номер, Мария, казалось, спала. Обнаженная, она вольготно разметалась на постели, высокая грудь, облитая лунным светом, вздымалась ровно, волнующе. Он бесшумно прошел на цыпочках по ковру. Однако Мария мигом проснулась.

– Открой банку колы. – Она потянула на себя простыню, села. – Если вы ночью пробеседовали целый час, значит, у вас нет ничего.

– А у тебя есть?

– Когда чувствуешь, что сцена буксует и каждое слово лжет, надо читать пьесу сначала. И не с партнером, голос которого тебя раздражает и сталкивает на избитую колею. Никогда не вымучивай из себя правду, говори, что в голову забредет, городи чушь. Правда выскочит сама, голенькая и сверкающая. И ты поймешь, что она давно маячит у тебя под носом, а ты упрямо косишь в сторону.

– Хорошо, попробую городить чушь, – согласился Гуров.

– Это у тебя получится прекрасно, не волнуйся.

Чуть позже, в постели, Мария куснула его за мочку уха и спросила:

– Ты что же, супер, думаешь, я не видела, как ты стоял напротив этого… с ножом и улыбался? Такая улыбка в Голливуде стоит миллион долларов.

* * *

Возвращаясь с подносом к своему столику, Гуров поморщился, увидев рядом с Марией пышнотелую блондинку, чей разговор с подругой они слышали здесь же несколько дней назад.

Стол был заставлен множеством тарелок, Гуров замешкался, не зная, куда поставить свои.

– Здравствуйте, – и он протянул Марии одну из тарелок.

– Опять омлет? – Голос у Марии стал непривычно капризным.

Дама с сочувствием взглянула на Гурова, обронила:

– Здесь такие миниатюрные столики, рассчитаны только на двоих, а стула ставят четыре, просто смешно. – И, не переводя дыхания, продолжала: – Впервые вижу столь трогательную заботу брата о сестре.

– Не забота, а терроризм, – поправила Мария. – Брат кормит меня с ложечки со дня рождения.

– Но вы же ровесники! – Дама всплеснула полными руками.

Гуров выглядел моложаво, но десять лет разницы не заметить мог только слепой. «Ровесники» – шпилька в адрес Марии, на что она отреагировала мгновенно:

– Братишка задержался в своем развитии. Этот ужасный менингит! Вы, наверное, думаете, он меня сопровождает? Как раз наоборот.

Гуров поперхнулся, не зная, как реагировать. К счастью, в это время к столику подкатился шарообразный, похожий на беременную женщину, усатый грузин.

– Доброе утро, генацвале! С вашего позволения я верну беглянку на ее законное место, – он взял даму под руку. – Дорогая, шампанское уже закипело.

Мальчик-официант поставил тарелки на поднос и поспешил за ними следом.

– Как вас угораздило, миледи? Вы – и в таком обществе?

– Когда человек попадает под ливень, вы так же изощряетесь в остроумии, милорд? Слушай, – забыв об этикете и титулах, едва не заплакала, как обиженный ребенок, – они утащили мою грушу!

– Возьми себе другую, есть о чем волноваться.

Последнее замечание окончательно вывело Марию из себя.

– А где обслуживание по первому разряду? К тому же я выйду из роли законченной стервы.

– Это тебе не грозит, – успокоил Гуров, усмехнувшись. Однако одобрил про себя ее поведение: «Молодец, Марья-царевна, конспиратор что надо!» Вслух произнес и не без сочувствия: – Потерпите, миледи, скоро вы станете милейшей душечкой!

Мария вонзила белоснежные зубы в сочную мякоть самой лучшей из лучших груши, принесенной и преподнесенной ее «братом» с изысканным поклоном.

– Его зовут редким именем – Гиви, с ним друг Петя. Они вчера вечером закадрили эту сладкую парочку.

– Откуда ты все знаешь? – удивленно поднял брови Гуров.

– У меня брат сыщик. Мне скучно, смотрю по сторонам, пытаюсь брату помочь.

– Не употребляй это ужасное слово «закадрили».

– Ты же пользуешься профессиональным жаргоном: «установил связь», «сел на хвост», «повел плотно», – Мария лукаво улыбнулась. – Я была свидетельницей процесса знакомства. Инициатива исходила не от мужчин. Их самих слопали мгновенно, живьем, даже не разжевали. Меня удивило, что мужчины не сопротивлялись, хотя сразу видно, они крайне разборчивы в женщинах.

– Маша! – Гуров чуть не поперхнулся от бессильного возмущения.

– Что, дорогой? Каждый говорит на языке своей среды. Я тебе это только что продемонстрировала. Могу добавить такие слова, какие ты порой употребляешь, со стыда сгоришь.

– Не надо! – взмолился Гуров. – За тридцать лет в зоопарке чему только не научишься.

– Не прибавляй себе лет, тебе и так достаточно. Не оправдывайся – это удел слабых. Отнесись к моим словам о приехавших вчера мальчиках серьезно.

– Что ты взрослых мужиков мальчиками называешь? – недовольно проворчал Гуров.

– Тебя я даже в гневе так не назову. Даже не представляю, в каком возрасте ты перестал быть мальчиком? – Мария разглядывала его с искренним любопытством, точно видела впервые. – В тебе порой искрит мальчишество, так и матерый волк может по настроению поваляться на траве, но все равно щенком его не назовешь.

– За что и любишь? – Гуров понизил голос, хотя никто их не мог слышать.

– На глупые вопросы не отвечаю. И не бери за горло, я этого не люблю. И не каменей. Так на какую тему мы с тобой говорили, братец?

– О прибывших вчера мальчиках, – подсказал Гуров.

– Верно. Ты все равно на них выйдешь. Я правильно употребила слово «выйдешь»? Но времени у вас всего ничего, скоро занавес.

– Почему ты решила, что именно они имеют отношение к нашему делу?

– У грузина на руке золотые часы. Штук… Извини. Они стоят тысяч двадцать. Не буду оскорблять твой нежный слух и скажу просто: тысяч двадцать с лишним не рублей. Я у его друга часы не разглядела, но уверена, тоже не «Салют». Так вот, мальчики с такими деньгами не ездят на курорт без девочек. Главное, они не ездят в подобную, пусть и очень цивилизованную, глухомань.