Книга Пир во время чумы, страница 33 – Николай Леонов

Неизвестно откуда выскочила дородная женщина в халате.

– Витун! Милок! Тута я! Ну отошла на чуток. Тебе чего?

– А ты не знаешь! Подшипники горят, а тебя, стерва, на месте нет! – Он шлепнул на прилавок сотню, прижал грязной ладонью. – Мою персональную! И откроешь, я глотну! И смотри, если самопал задвинуть захочешь, удавлю.

– Бог с тобой. – Продавщица нагнулась, вытащила из-за ящиков бутылку коньяка.

Мальчонка сорвал пробку золотыми зубами, глотнул, на секунду застыл, затем снял руку с сотенной купюры, довольно кивнул, глотнул еще. Гурову надоело ждать, но он стоял молча, зная: здесь могут порвать на куски, и никакая сила и ловкость тебе не помогут. Наконец Витун забрал сдачу, сунул бутылку в карман и отошел. Сыщик не умел разговаривать грубо, но знал, что иначе его не поймут и начнется базар.

Он так же прилепил ладонью сотню и, глядя мимо продавщицы, сказал:

– Коньяк из того же ящика, смотри не ошибись.

Продавщица быстро глянула на незнакомого мужика, на его застывшее лицо и недобрую улыбку, запричитала, но вновь нагнулась, подала бутылку, торопливо отсчитала сдачу.

Гуров кивнул, забрал сдачу, сгреб мелочь, сунул бутылку за пазуху и вернулся в подсобку. Колесников уже одолел половину стакана чая, глаза его слегка приоткрылись. Уборщица куда-то исчезла. Сыщик забрал у приятеля стакан, выплеснул жидкий чай, взял Колесникова под руку, поднял, удивившись, насколько человек стал легок, и повел к выходу.

– Нальешь? – еле слышно спросил бывший директор.

– Обязательно.

Гуров распахнул дверь, доволок приятеля до машины, усадил на переднее сиденье, сам сел рядом за руль и, проехав два квартала, остановился. Он открыл бутылку, плеснул в стакан граммов пятьдесят, помог Колесникову выпить. Тот задышал тяжело, но глубоко, отер выступившие слезы, посмотрел на Гурова и равнодушно произнес:

– Мент объявился. Никак с нашими бандитами вновь драться решил?

Гуров не ответил, закурил, приспустил стекло, выдул дым на улицу, исподволь наблюдая за Колесниковым, лицо у которого порозовело, на лбу выступил пот, но вскоре его начало трясти. Сыщик повторил процедуру, Колесников выпил, зашевелился, попытался схватить бутылку, но сыщик больно ударил его по руке.

– Я, Алексей, точно медсестра, но не милосердия.

– Дай еще, – пробормотал «пациент».

– Только по шее. – Гуров убрал коньяк, включил двигатель и вскоре остановил машину у дома Сильвера и Классика.

Гуров открыл дверцу, подошел к машине с другой стороны, спросил:

– Сам выйдешь?

Колесников долго вытаскивал из машины ноги, затем попытался подняться, вновь упал на сиденье. Гуров вошел в подъезд, кликнул Классика:

– Приятель, получите наложенным платежом!

Классик вышел на улицу, увидел друга и отвернулся.

– Напрасно стараешься, Лев Иванович, его только в больницу.

– Умный, а глупости говоришь. Отвори двери пошире.

Сыщик выволок безвольное тело из машины, завалил на плечо, занес в комнату и сбросил на знаменитую широченную постель, на которой в свое время ночевал и сам Гуров. Друзья разули и раздели бывшего директора цирка, сыщик достал из кармана «Родедорм», открыл Алексею рот, забросил таблетку, дал еще пятьдесят граммов коньяка, накрыл рваным ватным одеялом.

– Все двери нараспашку, будто лето! – заявил Сильвер, входя в комнату. – Привет, Лев Иванович! – Он заглянул за ширму, покачал головой: – Эхма, делов много, сил на грош. Ты что же, полковник, нас всех содержать собрался?

– Почему всех? У меня друзей не так уж и много. Ставь чайник, Сашка, будем держать совет.

Вскипятили воду, нарезали хлеб и колбасу. Гуров, отвернувшись, выпил коньяка, спросил:

– Цирк закрыли?

– Там склад, какой-то делец под аренду снял, – ответил Сильвер.

– Выгоним, – спокойно заявил Гуров, повернулся к бывшему клоуну: – Ты что же, Николай, себя на ноги поднял, а друга помирать бросил?

– Живет тот, кто хочет, – ответил Классик.

– А ты злой, у тебя глаза посветлели, голубизна пропала, – сказал сыщик. – Алексея требуется поднять и к делу приставить.

– В крутом кипятке выварить и молодым красавцем сделать, – ехидно добавил Классик.

– Ты жизнью рисковал, когда мне помогал, сейчас руки совсем опустил, – осуждающе сказал Гуров.

– Ты, мент, сам, как загнанный зверь, за жизнь бился, наша помощь невелика была. Человека из воды тащить можно, ежели он хотя бы за тебя цепляется. А коли он отпихивает и на дно стремится, его не одолеть.

– Тебя обманули, великий клоун, любого можно вытянуть, и я вас и его заставлю. – Гуров разозлился. – Какие сказки русский народ сложил, а сам в дерьме утонуть стремится, устал, видите ли! Думаете, у нас в Москве медом намазано, только вам плохо? Сейчас по всей России жить и выстоять возможно, лишь уцепившись друг за друга.

– Лев Иванович, ты случаем не политруком ранее служил? – спросил Сильвер.

– Я тебе, Сашка, сейчас по шее дам, так у тебя уши из задницы торчать будут. Понял?

– Так что делать прикажешь? – Классик подтянулся, глянул с надеждой.

– Тебя Классиком за что прозвали? Ты великий артист, божьей милостью! Тебя весь город знает. Надевай свой парадный мундир. – Гуров указал на старый фрак, висевший на манекене. – Бери котелок, тросточку, отправляйся по аптекам, больницам, объясни: друг помирает. Какие-никакие, но лекарства тебе дадут. Лешку к койке привязать, отпускать только в сортир под конвоем. Завтра приду проверю. Я вам всем работу найду.

– Ты сыщик или волшебник? – спросил Классик.

– Я помру, только когда закопают, и ни минутой раньше.

Вскоре Гуров уже въезжал во двор загородной усадьбы Бунича. Стас снял мундир полковника, надел черную водолазку, черные брюки, туфли на толстой подошве, в общем, оделся под стать Гурову. Только светлого французского пиджака у опера не было, о чем он втайне сожалел.

Ребята сварили харчо, изготовили два зеленых салата, из банки печени сделали домашнее блюдо, смотрели на Гурова с гордостью.

– Красную рыбу, икру, коньяк со стола убрать. Отварите картошки в мундире, – сказал Гуров. – Майор, ты за столом присутствовать не будешь. Акула бандит, а ты начальник розыска. Вам беседовать пристало лишь в служебном кабинете или в изоляторе.

– Извините, Лев Иванович, а вы случаем не полковник Главка МВД России? – спросил Шаров, который уже понял, что, несмотря на несколько суровый вид старшего, он мужик правильный и с юмором.

– Я, Семен, случаем оперативник, могу при необходимости не только с бандитом – с самим чертом водку пить.

– Я тоже оперативник, – шутя упирался Шаров.