Книга Пир во время чумы, страница 42 – Николай Леонов

– Мы Главку не подчиняемся.

– А Президенту вы подчиняетесь? – спросил сыщик. – Я начинаю жалеть, что ранил и захватил тебя. Ты сейчас не ухмылялся бы, а визжал, как поросенок, и мечтал только о смерти. В принципе карты можно и пересдать, колода-то у меня в руках.

– Господин полковник! – Чекан словно подавился и побледнел.

– За кого ты меня принимаешь? – возмутился сыщик. – Меня воспитывали настоящие люди… Ладно. Послал тебя Кондрашев. На кого он выходит в Администрации Президента, ты, естественно, не знаешь. Я надеялся, ты жирный карась, а ты, похоже, мелкая плотва. Вот сидишь и мечтаешь: ах, кабы мы поменялись местами! Уж ты бы погулял.

– Господин полковник!

– Заткнись! Врешь все, паскудник! – Сыщик плюнул в корзину для бумаг и промахнулся. – Будем ждать завтрашнего дня.

Гуров вызвал Станислава, они вдвоем транспортировали Чекана в темную, без окон комнату, дали ведро, бутылку воды.

– Ты бы прилег, Лев Иванович, – сказал Станислав, отводя глаза.

– Хочешь сказать, что мне не тридцать, а сорок с хвостиком? – усмехнулся Гуров. – Я знаю, даже, представь, чувствую. И куда годы летят?

– Одежонку привез, простирнул. Примешь еще таблеточку? – Стас протянул ему портсигар.

– Меня следует разобрать на винтики, почистить и смазать, затем снова собрать, и чтобы лишних частей не осталось, – говорил Гуров, расхаживая по гостиной. – Однажды в детстве я швейную машинку разобрал, а как собрал, у меня какой-то штырь остался, я все его приладить не мог. «Зингер», классная машинка была, еще долго в углу пылилась, меня отец чуть ли не год после этого Кулибиным называл.

Зазвонил телефон, Гуров схватился за голову, сказал:

– Меня нет, я болен, лежу в реанимации.

– Слушаю, – ответил Стас. – Он вышел, что ему передать? – Стас слушал, поглядывая на Гурова. – Сильвер, вы молодец, давайте я к вам подъеду. Да что вам Лев Иванович? Он что, Железный дровосек? Так и того время от времени смазывали. И я, черт подери, тоже полковник. – Он бросил трубку и в сердцах повторил: – Лев Иванович! Лев Иванович! Так вот, Лева, раз ты такой уникальный и знаменитый, поехали.

– Не поеду. – Гуров опустился в кресло, закрыл глаза. – Объявляю голодную забастовку.

– К Сильверу прибежал беспризорник. Живет в подвале бойца из группировки Кастро, – безразличным тоном произнес Станислав.

Гуров валял дурака – он сразу решил ехать, услышав слова друга. Легко поднялся, с порога спросил:

– Мне долго тебя ждать?

Машина вылетела со двора, обдав грязью стоявшего у дерева соглядатая.

– Мне не нравится воровской надзор, – буркнул Станислав. – Мое мнение, ты излишне открыт во взаимоотношениях с Мефодием. Вор в законе – человек, слову которого верить нельзя. Мы для него только менты, то есть не люди. Мефодий способен продать нас в любой момент.

– Волга впадает в Каспийское море, – пробормотал Гуров, зевая.

– Ты переоцениваешь любовь Мефодия к Николаю. Старик не понимает сам своих чувств, никогда не думал об этом. Ребенок спит с новой игрушкой, надоест – расплющит утюгом, через минуту забудет, – гнул свою линию Стас.

– Мы решаем вопросы, исходя из ситуации, не имея выбора. – Гуров встряхнулся, потер ладонями лицо. – Мефодий относится к Николаю так, как относится. Повлиять на ситуацию мы не в силах, нечего строить теории. Я не верю Мефодию, но не могу понять причину, по которой он станет продавать Николая, Варвару, нас с тобой. Он износился, не хочет, да и не может подняться в воровской иерархии выше. Я почему предложил ему венчаться с Варварой? По их законам, вор не должен иметь семью. Котунь не очень большой, но город, смотрящий в нем один, и наверняка имеются претенденты. Молодые, зубастые авторитеты. Какой там расклад, неизвестно. Если Мефодий женится – значит, его отпустили на пенсию. Молодые воры рвутся не столько в криминальную власть, сколько в бизнес. Им выгодно, чтобы Акула отошел в сторону, начал легализироваться, отмывать деньги.

– Тебе только с лекциями выступать. – Стас остановил машину.

Гуров вышел, увидел длинную нескладную фигуру наблюдателя, свистнул, махнул рукой. Парень уже пообвык, подбежал смелее. Он явно занимал в воровской иерархии нижнюю ступеньку. Сыщик оглядел его гнутую дрожащую фигуру, почти босые ноги, вынул из кармана пачку денег, отсчитал две тысячи.

– Я тут час пробуду, сходи и купи себе штаны, носки поплотнее и ботинки. Если из ваших кто вякнет, скажи, мент велел. Ты меня охраняешь, должен смотреться прилично.

– Понял. – Парень заскорузлыми пальцами взял деньги. – Бригадир отымет.

– Передай ему, что мент не советует. – Гуров встретился с парнем взглядом и понял: первым делом тот поест. – Тебя как зовут?

– Иван. – Парень дрожащими пальцами прятал деньги за подкладку.

– Хорошее имя. Иди, Иван, никого не бойся. – Гуров подошел к подъезду, где стоял Стас. – Наши воры наполовину просто несчастные люди.

– Ты не можешь удержаться, чтоб не вербануть походя, – ответил Станислав. – Нищий в мусорном баке роется, тянет что попало… Ты ему, что ли, помог? Ты, Лева, только мне мозги не пудри. Подвербовал, подумал: может, когда и пригодится.

– Возможно, Стас, возможно, – ответил Гуров, но втайне обиделся: лучший друг не верит, что сыщик может совершать бескорыстные поступки.

– Вижу, подъехали, а не заходите, – быстро говорил Сильвер, встречая оперативников.

За столом сидел Колесников, хлебал суп, на вошедших не смотрел. Напротив него стоял парнишка лет двенадцати, скреб ложкой по пустой уже тарелке.

– Всем привет, – бодро сказал Гуров. Неожиданно ему стало неловко, оттого что он сыт и в хорошей одежде. Он забыл переодеться после разговора с Чеканом. Импортный костюм, белая рубашка, сверкающие ботинки делали оперативника ряженым графом среди нищих. Он хотел погладить пацана по лохматой голове, но вовремя удержался.

– Алексей Иванович, ты смотришься, как новый пятиалтынный, природа берет свое.

Капитан на секунду поднял мутные глаза, тут же опустил их в тарелку.

– Я Савву Морозова в жизни не видел, – пробормотал он и зло покосился на Классика, который, стоя у окна, флегматично пил чай. Интуиция подсказала Гурову, что в стакане был коньяк.

– Тебя как зовут? – спросил сыщик у парнишки.

Тот взял со стола кусок хлеба, спрятал в карман, после паузы ответил:

– Не помню, люди Блохой кличут.

– Сильвер, сделай мне бутерброд и проводи нас с парнем в свои апартаменты.

Сильвер покосился недоверчиво, пробормотал:

– Дома надо обедать, самим не хватает. – Но, загораживая собой холодильник, отрезал тонкий ломтик колбасы, положил на кусок хлеба, молча отдал Гурову и захромал к дверям.

У него было две комнаты, стерильно чистые и практически пустые: стол, стул, комод и два матраса, лежавшие на полу.