Книга Трудно украсть бога, страница 10 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Значит, вы уверены, что мне здесь делать нечего?

– Здесь – да, – спокойно кивнул Сергей и затушил сигарету в набитой окурками пепельнице в форме звериной пасти.

– Тогда, возможно, у вас есть предположение, где мне стоит поискать? – с любопытством поинтересовался Гуров. Беседа с этим «подозреваемым» его забавляла.

– Я бы на вашем месте обратил внимание на врачей прежде всего, – пожал плечами тот. – Им это было несложно, и возможность у них была, и никакие личные связи с дедом не останавливали. А скорее всего, он сам что-нибудь с ней сделал.

– Это интересно, – оживился Гуров. – Вы уже не первый, кто делает такое предположение. Что же он, по-вашему, сделал?

– Думаю, мог отдать кому-то из своих единоверцев. Или продал, а может быть, даже подарил какому-нибудь храму. В этом возрасте старики становятся сентиментальны…

– Значит, подарил кому-нибудь?

– Не исключено. А что, есть какие-то улики?

– К сожалению, никаких, – покачал головой полковник. – Но думаю, они все же появятся.

– Что ж, удачи вам в поисках, – пожелал на прощание Сергей и проводил неожиданного гостя до двери.

Слова Сергея, несмотря на их кажущуюся разумность, тем не менее вызвали у Гурова сильные сомнения. Предполагать, что врач или медсестра за пару минут безошибочно определили, что в квартире является самым ценным, мгновенно смогли сговориться друг с другом и незаметно спрятать вещь, казалось слишком смелым.

Уметь разбираться в произведениях искусства могут далеко не все, и еще менее вероятно, что рядовые работники «Скорой помощи» так хорошо в этом подкованы.

Так что по итогам этих бесед полковник склонялся к мысли, что самым вероятным временем для похищения был момент, когда квартира пустовала. В тот момент, когда все спустились вниз к машине «Скорой помощи», а квартира осталась незапертой, в нее мог проникнуть любой другой житель подъезда, разбуженный ночной возней на лестничной клетке.

Только одно и беспокоило Гурова в этой стройной версии – похититель должен был заранее знать, что и где именно нужно брать. Времени на то, чтобы осмотреться и изучить обстановку, у него определенно не было. Кто мог быть этот таинственный знаток антиквариата, полковник ума не мог приложить. Полученные от Валентины Михайловны краткие характеристики жильцов никак не вязались с таким утонченным обликом знатока древностей. Оставалось только предполагать, что скрытный старичок сам разболтал кому-то о хранящейся у него неординарной ценности.

Погрузившись в построение предположений и теорий, Гуров чуть было не пропустил время, на которое была назначена встреча с Воронцовой. Пришлось собираться впопыхах и нестись быстрым шагом, переходящим на рысь, к небольшому кафе, выбранному реставраторшей для разговора.

К облегчению полковника, он все же не опоздал – в кафе было пусто, и он поспешил занять самый уютный столик у окна.

Его таинственная дама определенно не спешила, и он успел выпить чашку кофе до того, как стеклянная дверь этого провинциального заведения снова открылась.

В зал осторожно заглянула невысокая женщина в узких очках без оправы и, увидев Гурова, неожиданно решительно направилась в его сторону. У нее были темные коротко стриженные волосы, а на лице не заметно никаких явных следов косметики.

Полковник привстал и попытался предложить даме стул, но она проигнорировала его действия и уселась сама.

– Здравствуйте, Маргарита. Очень приятно познакомиться, – постарался улыбкой сгладить неловкость Гуров.

– Здравствуйте, Лев, – кивнула она несколько сдержанно. – К сожалению, не могу сказать, что обстоятельства нашего знакомства дают мне повод радоваться, но давайте перейдем к делу. Зачем я вам понадобилась?

– Мне нужно точно знать, какую работу вы выполняли для Макара Ивановича.

– Что ж, это нетрудно: я делала анализ древесины и лака, которые он мне предоставил. Ему нужно было знать как можно более точно время создания какой-то иконы из своей коллекции. Анализ я провела и результаты ему сообщила. В дальнейшем он собирался передать мне для исследования и саму эту икону. Это должно было состояться завтра. Но теперь, как я понимаю, эта работа мне уже не светит.

– Правильно понимаете, но, как вы выразились, «не светит» она вам совсем не по тем причинам, которые вы себе вообразили. Дело в том, что у наследника есть все основания предполагать, что эту самую икону украли.

– Что?! – всплеснула руками Маргарита Воронцова и на секунду стала похожа на самую обыкновенную испуганную женщину. – Это же огромная ценность!

– Какая именно? – деловито поинтересовался Гуров.

– Такое не измеряют деньгами, – покачала головой Маргарита. – Предмет, сохранившийся с XVI века, ценен сам по себе, даже если бы это был ночной горшок. А тут мы говорим о произведении искусства, и даже более того – предмете культа. Тут просто деньгами измерять невозможно.

– Хорошо, тогда расскажите мне о том, что узнали от Макара Ивановича. В подробностях о ваших встречах и анализах, которые сделали. Я должен знать все возможные детали, чтобы попытаться найти эту икону.

– Ах, вот чем вы заняты! – понимающе закивала реставраторша. – Я-то, честно говоря, подумала, что что-то нечисто со смертью Макара Ивановича… Теперь понятно, зачем я вам… Хорошо, что рассказывать?

– Все по порядку: как он вас нашел, что просил, о чем рассказывал.

– Найти меня ему было несложно – если человеку в нашем городе нужен специалист по реставрации икон, то, кроме меня, и обратиться-то не к кому. У меня специальное образование, и об этом знают на моем месте работы.

– А где вы работаете?

– В небольшом местном музее краеведения. Там мои услуги требуются довольно часто. Там он меня и нашел. Первый раз мы разговаривали прямо в музее. Он пришел с кусочком древесины, завернутым в полотенце. На куске этом были остатки лака. Макар Иванович просил узнать время и по возможности происхождение того и другого. Сказал, что у него есть икона, которую его покойная жена считала за большую древность, но сам он в этом не уверен. И чтобы не беспокоиться понапрасну, решил провести анализ. Он был готов платить, и я, конечно, согласилась.

– Что же показал анализ?

– Он, по сути, подтвердил слова покойной жены Макара Ивановича. И древесина, и, по крайней мере, часть лакового слоя принадлежат XVI–XVII векам. Точнее на нашем оборудовании сказать сложновато. Мне и так пришлось обращаться за помощью к другу из судебной экспертизы…

– И об этом вы сообщили самому Макару Ивановичу?

– Разумеется. – Маргарита непонимающе моргнула и поправила очки типичным жестом всех очкариков – проведя указательным пальцем по носу.

– Какова же была его реакция?

– Он очень оживился, – нахмурилась она, вспоминая. – Судя по всему, он действительно не ожидал, что это окажется правдой. Тогда же мы и договорились о следующей встрече. Макар Иванович собирался показать мне эту икону, и я должна была дать полное профессиональное заключение о ее возрасте и ценности. Он даже рассказал мне что-то вроде семейной легенды, согласно которой эта икона и есть подлинная Казанская Божия Матерь. После того как ее древность подтвердилась, он, кажется, полностью в это уверовал.