Онлайн книга «Бык в загоне»
— Много не бывает никогда, — со значением повторил Самид. — Много — чего? — не понял Тахир. — Денег, денег, — в глазах азрбайджанца зажглись алчные огоньки. Тахир понял — спорить бесполезно. Он хорошо знал: если уж Самид что-то задумал, он ни перед чем не остановится. Мирзоев принялся излагать свою точку зрения, подводя Тахира к своему плану. Да, он, конечно, согласен с Тахиром, что достиг многого. Но одно дело торговать «бэушными» трусами и ворованной со складов Советской Армии формой, а совсем другое — быть допущенным к святая святых любого солидного бизнеса, и не только постсоветского — к торговле энергоносителями, банковскими кредитами, недвижимостью… Не говоря уже о таких вещах, как торговля женщинами, оружием и наркотиками. Он согласен с Тахиром: у него действительно полновесное немецкое гражданство, хороший дом, множество дорогих навороченных тачек… Но теперь на дворе не середина восьмидесятых, когда обладание подобными богатствами давало какой-то устойчивый статус в жизни: теперь престижно быть не просто бизнесменом, но человеком, близко стоящим к криминальной иерархии… Однажды на какой-то презентации, куда был приглашен Мирзоев, один из его предполагаемых компаньонов, выпив шампанского больше положенного, разоткровенничался относительно «русской мафии». — У вас в России мафия теперь покруче «коза ностры» и «коморры» вместе взятых… Если дело так пойдет и дальше, ваши мафиози захватят не только экономическую, но и политическую власть, и тогда волей-неволей нам, серьезным бизнесменам, придется с ними считаться. — Он спросил с плохо скрываемой иронией: — А вы, герр Мирзоев, часом, не «крестный отец»? Тогда Мирзоев промямлил что-то невнятное — хитрый азербайджанец пытался изобразить перед иностранным бизнесменом, что действительно имеет какое-то отношение к этой сфере деятельности «русских». Он понял, что в начале девяностых быть мафиози становилось не только престижно (что было несомненно), но и выгодно. Тот разговор лишил азербайджанца покоя. Он решил во что бы то ни стало добиться признания в том мире, который вызвал невольное уважение западного обывателя. Но как это сделать? Ведь он, герр Мирзоев, был не при понятиях, не имел ровным счетом никаких знакомств в российских криминальных сферах, более того — «синих» он откровенно боялся. И тогда после долгих раздумий он выбрал украинский вариант. По его сведениям, на Украине действительно установился уголовный паритет. — Если удастся втравить «бригады» в междоусобную войну, одновременно прикормив украинскую милицию, мы дождемся, когда авторитеты и воры перестреляют друг друга, и тогда будем иметь двойную выгоду, — развивал он свою мысль незадачливому Тахиру. — Какую? Мирзоев принялся загибать толстые волосатые пальцы: — Во-первых, поломаем сложившийся порядок в свою пользу, а во-вторых, приобретем определенный статус, заставив считаться с собой всерьез. И вот тогда, дорогой родственник, — эти слова были произнесены с явным сарказмом, — то, от чего ты так балдеешь, то, чего так много у меня, но никогда не будет у тебя — тачки, дома, немецкое гражданство, деньги уже не будут играть решающей роли. — Почему? — Потому что я приобрету статус, — для того, чтобы Тахир лучше понял эту простую мысль, патрон произнес это слово по слогам, — а статус, дорогой, во все времена — своего рода свободно конвертируемая валюта. Мирзоев решил: направить на Украину — в Киев, в Одессу и в Крым — своих людей, дав им задание: перестрелять наиболее видных коммерсантов, стараясь таким образом подставить конкурентов и их «крышу», а заодно — до смерти напугать украинских бизнесменов, сея в их рядах панику и недоверие к «крыше» — институту криминальной защиты… Среди первых кандидатур украинских коммерсантов в списке Мирзоева значились две фамилии — Луценко и Рудковский. Оба бизнесмена имели «крышу» в лице украинских авторитетов. * * * Киев встретил Сергея ярким весенним солнцем. Он очень любил этот город. Было радостно пройтись по оживленному Крещатику, выпить кофе в одном из новых частных кабачков на Андреевском спуске, полюбоваться Днепром с набережной… Никитин еще из Москвы позвонил своему давнишнему приятелю Толику Сопко и сообщил о скором приезде. Лысый, как называли Толика друзья, предложил встретить Сергея в аэропорту, но тот отказался. Они договорились днем вместе пообедать в ресторане гостиницы «Украина». Ровно в три часа дня, как и было условлено, Сергей присел за ресторанный столик. Через несколько минут в зал вошел щуплый мужчина, лет около тридцати, в сопровождении двух крепких молодых парней с такой же «прической», как и у этого мужчины. Надо отметить, что Сопко получил свое прозвище еще в школе за упрямую привычку стричься исключительно наголо несмотря на протесты родителей и классных руководителей. Обнажив в приветливой улыбке два ряда ровных зубов с золотой фиксой, вошедший крепко обнял Сергея и представил своих спутников: — Знакомься, это Ваня Барсучок, а это Поликарп, но можешь звать его проще — Карпухой. — Антон, — назвался Сергей. Лысый понимающе посмотрел на приятеля, после чего подозвал официантку: — Валюша, наковыряй нам что-нибудь. — Хорошо, — отозвалась та и поспешно отправилась на кухню. Никитин с улыбкой разглядывал сидящего напротив Сопко. — Как жизнь? — задал он банальный вопрос. — Как в Африке, голых много — а отодрать некого, — рассмеялся Толик и добавил: — Не будь я лысым, давно бы уже поседел. — Как Остап поживает? — продолжал интересоваться Сергей. — Чалится, — погрустнев, Лысый вперился в свои руки. — В какой зоне? — Да он еще здесь, на Лукьяновке, — сверкая фиксой, рассказывал киевский авторитет — Остап с подельником хату выставили у одного жирного клопа. Рыжья, бабок — немерено. Атерпила этот в скупке свои котлы узнал и в лягавку. Орудовцы налетели, мастера, что котлы принял, взяли за хобот и в кутузку. Колонули, ну тот Остапа с Андроном и сдал. Сергей спросил: — А он что, знал их? — Барыжничал потихоньку на золотишке, к нему многие обращались, — дал пояснение по поводу ювелира Сопко, — теперь прицепом пойдет на «хозяйские» хлеба, и уж будь уверен, братва на зоне ему за его гнилое помело спуску не даст. Пока официантка Валя расставляла перед ними тарелки с ароматно пахнущим борщом, приятели молчали. Когда же та удалилась. Лысый поинтересовался: |