Онлайн книга «Баффер»
|
– А что бы ты сделал? Уговаривал бы, как миленький, твой же ребенок, тут против природы не попрешь. – Дал бы пощечину. Или две. Наорал бы, поднял пинками, заставил бы задуматься, что здесь важно, а что нет. Мои слова – важны. Ее желания – нет. – И вырастил бы ты чокнутую, забитую дуру. – Студент тут же скорчил дебильную физиономию, иллюстрируя свои слова. – Главное – вырастил бы. Этому просто повезло, что тридцать кило дурного веса, называемые «милая дочь-малютка», не повисли на ногах мертвым грузом, и он каким-то чудом спасся. – По-твоему, детей вообще не надо спасать? Я оглянулся на Илью, потом на Студента, демонстративно поднял бровь. – Надо. Но только тех, кто жизнеспособен. – Ха! Михалыч, нынешняя цивилизация спасает как раз вот таких, – он кивнул на кинотеатр, – уродцев. Слабых, больных, без таблеток никуда. И они дадут свое больное потомство, и это потомство придется спасать, никуда не денешься, господствующая мораль! – Не все из слабых и больных дадут потомство. – Все, Михалыч, все. Медицина и социальные программы творят чудеса. У нас пацаны из группы ездили… – Не все. Я, например, пользуюсь презервативами. Он открыл рот, закрыл, неуверенно поморщился. – Михалыч, я не хотел… в смысле… – Забыли, Студент. Илья, в подобной ситуации прежде всего думай, как спасти себя. Выживешь ты – сможешь вытащить родных. Умирать спешить не надо. Спасать тех, кто не хочет, – тоже. Оки? – Ага. Студент посмотрел на меня, на Илью, но продолжать разговор не стал. Кажется, я испортил ему настроение. К вечеру тучи еще больше сгустились, перестало накрапывать и наконец пошел настоящий, приличный дождь. Я вышел с кружкой на крыльцо, уселся под навесом, накинув на плечи старый халат. Илья пристроился рядом с учебником, в котором что-то меланхолично отмечал. Надо будет потом спросить, как он планирует свое обучение, и навести на нужные мысли. – Михалыч? Студент помыкался, не зная, куда присесть, раз ступеньки были заняты нами, потом догадался принести из комнаты табуреточку. – Что? – Меня Олег Никанорыч звал в деревню. Говорит, в отряде самообороны люди нужны. – У них полторы калеки, тоже скажешь, самооборона. – Ну, сейчас еще городские приехали, там много мужиков служивших. – Пахать они не рвутся, а вот с ружьем сидеть, штаны просиживать первые вызвались? – Так они все равно по деревенской работе ни фига ничего не знают. – Если не знают, зачем было ехать? – Тут шансов больше. – За чей счет шансы? – Они не собираются сидеть просто так вот, хотя бы в охрану записываются! – Студент явно начал заводиться. Он тоже был понаехавшим горожанином, мои претензии задевали и его. – Студент, ты же взрослый человек. Кто с ружьем – того и урожай. Если новички, приехав, сразу тянутся к оружию, а не к лопате, то их мотивы вполне ясны. – Они не бандиты, там половина в свои дома и к родственникам приехала. – Половина, да. А вторая? Человек сто уже новичков? Все, кто раньше из деревни уезжал, теперь обратно пожаловали. – Так и ты… – Так я, Студент, себя сам обеспечиваю. И делом занят, хоть каким-то. А эти? Кто их кормить будет? Председатель? А потом претензии пойдут, требования. – Ты гонишь, Михалыч! Нормальные люди, я же с ними общался! А если кто возбухать начнет, то его мир заставит уняться! – Какой еще мир? – Темнота! Русский общинный суд, историческое образование! Как мирской сход решит – так городским и придется поступать. Ну, председатель! Ну, жук! – Историческое образование, говоришь? Чего только не услышишь, слов-то каких напридумывали. – Михалыч, все просто! Люди возвращаются к земле, к истокам! И они хотят искреннего, настоящего, чего-то проверенного временем! – Духовного. – Точно! Из глубины времен дошло – мир, община, род! – И теперь все возродится? – Куда деваться? Конечно, возродится! – Эх, Студент… были бы мы в городе, подобрал бы я тебе литературки на тему деревенской духовности. Энгельгардта дал бы почитать, Семенову-Тяньшанскую. – И что там пишут? – Скептицизма в его голосе было хоть отбавляй. – Там реальная деревня в конкретных описаниях очевидцев, не придуманная. Ты бы хоть Гоголя, Успенского почитал. Тоже с натуры все писано. – И что? Я отмахнулся от капель, текущих с навеса над крыльцом, и пересел. – Студент, ты лезешь в политику, причем в чужую. Забудь про мир и общину. И обещания председателя забудь. Не знаю, что ты умеешь, но в местных завязках ты не разбираешься, так что тебя поимеют. – Ну ты скажешь, Михалыч, словно тут Дума с президентом спорит! – Посчитаем – председатель, его сын с бойцами самообороны, родня председателя, старые деревенские, минимум три клана, новые понаехавшие, уже на фракции разбиваются. Это только одна деревня, а сколько сторон? И все жить хотят, а значит, ухватить себе кусок. Любым способом, под любым предлогом. И ты в это лезешь? – Я хочу людей защитить! – А сможешь? Парень сердито сжал зубы. Он мог толкать примерно средний по силе удар кулаком на расстоянии метров в двести максимум, но это все. Никаких заклинаний, никакой защиты. Просто силовое воздействие. Конечно, если ему дать несколько амулетов, одеть в броньку, вооружить чем-то приличным, подучить тактике, то получится вполне серьезный боец, но сейчас… – Принеси еще чаю, будь добр? – Ага, сейчас. С кухни послышался звон посуды, я машинально просветил окрестности. Пусто, только мы трое. – Печально осознавать, что сурвивалисты вроде тебя оказались правы. – Чего? – Да вот зашел в дом, а там мешки, ящики, на кровати понавалено вещей, словно с мародерки приехали. – Студент, настоящий выживанец не тот, кто закапывает в лесу тушняк и стволы на все случаи жизни. Настоящий выживанец тот, кто закапывает в лесу того, по чьей милости его семье могут понадобиться эта самая тушенка и патроны. К сожалению, такие ребята не успели отработать вовремя. – Да, поначалу, я слышал, магов пытались закапывать. – При чем тут маги? – Так ведь они все порушили? – Мы, Студент. Говори: «Мы порушили». – Я не рушил ничего! – И я ничего. Так что ж ты на магов напраслину возводишь? |