Книга Песнь крови, страница 123 – Энтони Райан

Он перехватил меч и протянул его Ваэлину рукоятью вперед.

Раздался звук, как хлопанье крыльев ястреба, в щеку Ваэлину дунуло ветерком, сверкнула вращающаяся сталь. Песнь крови взревела – все неправильно, опасность! – так, что Ваэлин пошатнулся от неожиданности. Он машинально вскинул руку к пустым ножнам за спиной и почувствовал себя полностью, абсолютно беспомощным, увидев, как секира вонзилась прямо в грудь Хентесу Мустору. Удар был так силен, что Мустора подбросило в воздух и он распластался на полу с распростертыми руками.

– Готов, мерзавец! – воскликнул Баркус, выступая из тени. – А неплохой бросок, скажи?..

Удар Ваэлина пришелся ему в челюсть, Баркус кубарем полетел на пол.

– Он же готов был сдаться!

Гнев бурлил в Ваэлине, распаленный песнью крови, руки чесались схватиться за оружие.

– Он уже сдавался, проклятый тупой болван!

– А я думал… – Баркус сплюнул на пол кровью. – А я думал, он тебя вот-вот убьет… У него меч, у тебя нет… И вон еще сестра на полу… Я же не знал.

Он был скорее ошеломлен, чем рассержен.

Ваэлин отчетливо осознал жуткую истину: прямо сейчас он вполне готов убить Баркуса, – и это настолько его потрясло, что гнев миновал. Он наклонился, протянул руку:

– Вставай!

Баркус посмотрел на него снизу вверх. На скуле уже вспухал багровый синяк.

– Больно, вообще-то!

– Прости.

Баркус взял предложенную руку и поднялся на ноги. Ваэлин окинул взглядом труп Мустора и растекающуюся вокруг темную лужу.

– Позаботься о нашей сестре, – сказал он Баркусу, подходя к телу. Ненавистная секира Баркуса так и торчала в груди. «Поэтому ли я не мог ее коснуться? Песнь предвещала, для чего она будет использована?»

Ваэлин надеялся, что в груди Мустора еще осталась искорка жизни, достаточно воздуха, чтобы ответить на последний вопрос о тайне его кровожадного и лживого бога. Но глаза Мустора угасли, обмякшие черты были неподвижны. Секира Баркуса сделала свое дело на совесть.

Ваэлин опустился на колени рядом с телом, вспоминая лихорадочное бормотание Мустора: «Предо мной наконец отворятся Вечные равнины, которые прежде были закрыты для меня». Он положил руку на грудь Мустора и негромко произнес нараспев: «Смерть – всего лишь врата, ведущие Вовне. Она есть конец и начало одновременно. Страшись ее и приветствуй».

– Мне кажется, это неуместно.

Сентес Мустор, у которого уже никто не оспаривал титула владыки фьефа Кумбраэль, смотрел на тело своего брата со смешанным гневом и отвращением. Обнаженный незапятнанный меч висел у него в руке, он тяжело дышал от непривычных усилий. Ваэлин удивился, что он сумел добраться сюда так быстро: очевидно, благодаря тому, что не потрудился принять участие в битве.

– Он бы предпочел отходную молитву из книги десятой, – сказал лорд Мустор. – Слова Отца Мира…

– «Бог есть ложь», – хрипло процитировал Ваэлин. Он поднялся и коротко кивнул владыке фьефа. – Думаю, ваш брат это знал.

* * *

– Сколько?

– Общим счетом восемьдесят девять, – Каэнис кивнул на трупы, сложенные внизу, во дворе. – Пощады никто не просил и не давал. Все как в Мартише.

Он снова обернулся к Ваэлину. Лицо у него было угрюмым.

– Мы потеряли девятерых. Еще десять ранены. Сестра Гильма занимается ими.

– Впечатляюще! – заметил принц Мальций. Он стоял, плотно закутавшись в свой подбитый мехом плащ, и рыжие волосы трепались на ледяном ветру, дующем над стенами. – Потерять так мало против столь многих!

– С нашими алебардами и с лучниками брата Норты на стенах… – Каэнис пожал плечами. – У них почти не было шансов, ваше высочество.

– Владыка фьефа распорядился, что делать с убитыми кумбраэльцами? – спросил Ваэлин у принца. Сразу после завершения битвы лорд Мустор куда-то делся – по всей видимости, отправился инспектировать винные подвалы цитадели.

– Сожгите их либо сбросьте вниз со стен. Сомневаюсь, что он достаточно трезв, чтобы беспокоиться об этом.

Нынче утром в голосе принца слышались резкие нотки. Ваэлин знал, что принц сражался в первых рядах тех, кто прорывался в ворота, и что Алюций Аль-Гестиан шел за ним по пятам. Во дворе произошла короткая, но ожесточенная схватка – приверженцев узурпатора было человек двадцать. Алюций упал с коня и исчез в давке. После битвы его вытащили из-под груды тел, живого, но без сознания. Его короткий меч был черен от запекшейся крови, на голове – громадная шишка. Его поручили заботам сестры Гильмы, и он до сих пор не очнулся.

«Дай ему поиграться с мечом дней десять и наври, что теперь он настоящий воин, – угрюмо думал Ваэлин. – Лучше бы я в первый же день привязал его к седлу и отправил коня своим ходом обратно в город…» Ваэлин затолкал подальше чувство вины и обернулся к Каэнису:

– Тебе что-нибудь известно о том, как кумбраэльцы обращаются со своими мертвыми?

– Обычно хоронят в земле. А грешников расчленяют и оставляют гнить.

– Звучит справедливо, – буркнул принц Мальций.

– Организуй отряд, – сказал Ваэлин Каэнису. – Сложите трупы на телеги, отвезите к подножию горы и похороните. На карте указано, что в пяти милях к югу от перевала есть деревня. Отрядите всадника к местному священнику. Пусть прочтет подобающие слова.

Каэнис бросил неуверенный взгляд на принца.

– И узурпатора тоже?

– И его тоже.

– Людям это не понравится.

– Меня ни на собачий пук не интересует, что им понравится, а что нет!

Ваэлин вспыхнул, понимая, что его гнев вызван чувством вины из-за Алюция.

– Вызови добровольцев, – со вздохом сказал он Каэнису. – Двойную порцию рома и по серебряной монете первым двадцати, кто вызовется.

Он поклонился принцу Мальцию.

– С вашего разрешения, ваше высочество, у меня есть еще одно дело…

– Вы, я так понимаю, отрядили своих лучших всадников? – спросил принц.

– Брата Норту и брата Дентоса. Если все сложится удачно, королевский приказ окажется в руках владыки битв в течение двух дней.

– Это хорошо. Было бы жаль, если бы все это оказалось впустую.

Ваэлин воочию увидел перед собой серьезное лицо Алюция, раскрасневшееся от усталости после еще одного часа неуклюжих попыток овладеть мечом.

– Мне тоже, ваше высочество.

* * *

Его кожа была мертвенно-бледной, влажной и липкой на ощупь, черные волосы липли к мокрому от пота лбу. И то, как ровно вздымалась и опадала его грудь, ничуть не уменьшило чувство вины, испытываемое Ваэлином.

– С ним скоро все будет в порядке.

Сестра Шерин положила руку на лоб Алюцию.