Онлайн книга «Волкодав. Мир по дороге»
|
Он хлопает себя руками по бёдрам и с широкой ухмылкой обращается к кандальникам: «Ну что, крысоеды? Хочет кто-нибудь на свободу?..» «Я!..» – тотчас отзывается молодой вельх, проведший неполный год под землёй. Отчаянный, горячий и дерзкий, как многие в его племени… – Эй, нардарцы! – снова закричал чернокожий. – Я слышал, вы были когда-то племенем храбрецов! Ваши предки в сражениях взяли эту страну, а вы боитесь даже деньги проспорить! Он был одет в короткие штаны и кожаную безрукавку, пламя светильников играло на крепких буграх мышц. – Не скажешь, почтенный, что нужно этому человеку? – обратился Иригойен к местному жителю, с которым рядом стоял. – Вот мошна! – Мономатанец подбросил на ладони тяжёлый бархатный мешочек. – В ней двадцать серебряных лауров! Кто хочет побить меня и двадцать раз увидеть своего кониса? Двадцать лауров, задумчиво повторил про себя Волкодав. Сколько это в хлопковых тюках, по халисунскому счёту?.. Толпа кругом заволновалась и зашумела. Вперёд протискивался крупный белобрысый парень с добродушным круглым лицом. Волкодав проследил за тем, как он шёл. Наверняка отменный работник, материна опора. А если через годик-другой ещё и попадёт в хорошие руки, женившись на разумной девчонке, – станет одним из тех, кем белый свет держится. В деревенской – размахнись, рука! – потасовке такого лучше не злить, но вот прыжков и подкатов вроде тех, что показывал чернокожий, от него навряд ли дождёшься… – В здешние селения временами наезжают мавутичи, – объяснял Иригойену местный. – Их Владыка посылает сыновей утвердить своё мастерство и стяжать славу. А повезёт, ещё и младшеньких ему привести… – Какой владыка? – удивился халисунец. – Государь конис? – Нет, вождь Мавут живёт сам по себе. Он не враждует с Марием Лауром и не зарится на его земли. Мавутичи говорят, он лишь призывает к себе взыскующих силы. К нему идут те, у кого не осталось ни родни, ни надежды… Молодой нардарец нагнулся за палкой, поплевал на ладони и взялся за неё, как за рукоять кирки или дроворубного топора. Улыбнулся землякам и приготовился к бою. – Их кто-нибудь побеждал? – спросил Иригойен. – Бывает, но редко. Я сам один раз видел… То, что началось дальше, по мнению Волкодава, легко было предугадать. Мономатанец играл с противником, раззадоривал и злил его, поддавался и завлекал: ну, давай, ещё чуть… Так обхаживают простака опытные игроки в читимач. Ему дают порезвиться, даже выиграть несколько медяков. А потом, когда он исполнится ложной уверенности и сделает весомую ставку… Чернокожий словно растёкся по полу, змеиным движением проскользил прямо под ноги нардарцу – и стреножил его жестоким ударом в колено. Раздался хруст, зрители отшатнулись, кто-то громко охнул, многие сморщились. Белобрысый скорчился, выронил палку и рухнул ничком. Подтянул ногу, обхватил колено ладонями и стал раскрывать рот, как вытащенная из воды рыба. Теперь он умрёт, униженный и беспомощный. Как многие прежде него. Как предстоит ещё многим… Волк подходит и, взяв вельха за волосы, деловито рассекает ему горло. Кандальник, так и не вернувший свободы, захлёбывается кровью и валится набок, утрачивая достоинство, которое силился сохранить. Тело, уже не направляемое гаснущим сознанием, начинает биться на камнях – некрасиво и непристойно… Волкодав судорожно напрягся и понял, что ждёт: вот сейчас победитель подойдёт резать горло упавшему. И зачем я поддался на уговоры матери Кендарат и всё-таки вошёл в проклятое подземелье?.. – Велик и славен Владыка Мавут!.. – вскинув обе палки над головой, заорал победитель. Прославление, выбранное с явным знанием местных языков, звучало как растянутое «Йярр-рхаа». Чем не бое вой клич? А чёрный боец продолжал: – Вот какими делает Отец даже никчёмных потомков племён, впавших в ничтожество!.. Чем ответите, нардарцы? Белобрысого под микитки утаскивали с площадки. Он мотал головой, не позволяя себе взвыть, и силился упираться здоровой ногой. Если ему повезёт, со временем встанет на обе. Вот только вприсядку на собственной свадьбе уже не попляшет. – Ваши предки возвеличивали Священный Огонь походами и поединками! – не унимался мономатанец. – Или вы здесь все выродились и измельчали, как… вот этот? Волкодав оглянулся. Длинный вытянутый палец указывал на Иригойена. Краем глаза венн заметил движение там, где стояла мать Кендарат. Но тут халисунец, к его ужасу, начал пробираться вперёд. – А я-то собирался ближе к вечеру угостить тебя пивом и вволю наговориться о нашем народе, – сказал чернокожему Иригойен. – Если я правильно читаю шрамы Посвящения на твоей коже… ты ведь сехаба? Сехаба!.. – ахнул про себя Волкодав. «Мой прадед переехал из Мванааке»… Друг мой, почему я не расспросил тебя, пока было время?.. – Да, когда-то я назывался сехаба, – фыркнул чёрный боец. – Теперь я – сын Владыки, а то, что было раньше, растоптали гаяры! [35] – Всё же замечание Иригойена не оставило его совсем равнодушным. Он воинственно бросил: – Что толку вспоминать о тех, кто был бесславно рассеян по краю пустынь, а вождь сдался в плен! – Видит Лунное Небо! – сказал Иригойен и сделал ещё шаг вперёд. – Я не думал драться с тобой, ибо не желал ни твоих денег, ни твоей славы. Однако честь моих и твоих предков взывает к отплате, и тому свидетелем – Наам, слушавший их молитвы… Во имя тех, кого уже не вернуть, – давай палку! Мономатанец нагибаться не стал. Очень ловко, пальцами босой ноги, он подбросил деревянное оружие и метнул противнику. Иригойен, не иначе исполнившись вдохновения, точным движением взял палку из воздуха. Перехватил двумя руками и поднял над головой, явив стойку, которой Пса когда-то учил кашляющий кандальник. Его противник присел на полусогнутых ногах, укрывая деревянный меч за бедром. – Благородный Мхабр добровольно возложил на себя цепи, поверив слову лживого Кешо! – прозвенел голос песнопевца. – Он спасал свой народ! Мы, скромные пекари Гарната-ката, и то знаем об этом. Если ты, сберёгший черноту кожи, не знал, да будет тебе срамно. Если знал и презрел – да будет срамно вдвойне! Палка чернокожего, с шипением разрывая воздух, взвилась из-за бедра, а ноги сделали три быстрых шага вперёд. Всё это одним слитным движением. Иригойену нечего было и думать защититься от такого удара. Скорее всего, он его толком даже не увидел. Он не попытался прикрыться. Палка мономатанца с размаху обрушилась на его рёбра… Но и оружие Иригойена мелькнуло во встречном ударе. Разогнанное всем телом, оно с деревянным стуком упало на голову противника, примяв курчавые пряди. |