Онлайн книга «Волкодав. Мир по дороге»
|
– Она во чреве несёт. – Погоди, как… – Запах, – сказал Волкодав. – У неё запах ждущей рождения. * * * Светоч небесный, заступница мира людей, Матерь Луна, помоги нам в духовной нужде! Тихое пение опутывало, увлекало за собой, понемногу вытягивало на поверхность. Волкодаву даже приснилось, что он смотрит на Луну, плывущую в полночной синеве среди редких звёзд. Потом возникло телесное ощущение: мех по голому телу. То, что радовало в детстве, не забывается никогда. Волкодав позволил себе ещё немного полежать с закрытыми глазами, вполне понимая, что долго будет вспоминать эти мгновения. Короткие мгновения, когда всё было хорошо. Всё было хорошо и ничто не гнало его вперёд… Чуткая совесть отнюдь не находит греха В том, что целинные степи тревожит соха, Что по стопам лозоходца, пророка воды, Лом и лопата в земле оставляют следы. Новые саженцы мы прививаем в саду И небывалое семя кладём в борозду, Чтобы колосья не мог погубить суховей, Чтобы ломились от яблок опоры ветвей. Как распознать в череде увлекательных дел, Где человеческой мысли отмерен предел?.. Мало питья огородам, садам и скоту? — Чью-то поспешную мысль подхватив на лету, В плоть облекаем… И русло меняет река. И не тревожится совесть, не дрогнет рука. Зримой наградой за точный расчёт и труды В город приходят потоки прозрачной воды. К новой весне вековечный придвинулся круг… Что ж не оденется зеленью пойменный луг? Возле сухого колодезя вянут цветы: Лом землекопа нарушил земные пласты. Осень настала – и в нагромождение глыб Горестно тычутся стаи вернувшихся рыб. Гуси кружат над пустыней, тревожно крича… Где благодатный разлив, что всегда их встречал? Кажется, плачут и рыбы, и птицы, и зверь: «Что же случилось? Куда нам податься теперь?» Что бы ни утверждала вера огнепоклонников, лучшими покоями в Рудой Веже всё равно считались такие, где имелись окна наружу. Деревянные ставни были распахнуты, лунный свет умывал лицо и левую ладонь Иригойена. Правую руку халисунца удерживала повязка. Матерь Луна! Чья-то леность ходить за водой, Словно в бреду, обернулась вселенской бедой. Так почему ни строитель, ни зодчий, ни жрец Предусмотреть не сумели подобный конец? Поздняя мудрость – как желчью отравленный мёд… Даст ли она что-нибудь угадать наперёд? Матерь Луна! Наши жизни вписать помоги В танец Вселенной, в его вековые круги, Чтобы потом не пришлось говорить никому С болью о силе, доставшейся не по уму… Мать Кендарат сидела на тюфяке у венна в ногах. В свете масляной лампы поблёскивала игла. Жрица зашивала и штопала хлопчатый рукав. Мыш дремал, нахохлившись у неё на плече. Шевелиться не хотелось. Волкодав посмотрел в темноту между ставнями. Я что, проспал целые сутки?.. Он помнил, как Фербак торопливо встряхивал склянку. Потом был провал. – Ты не спрашиваешь про тех двоих, – сказала жрица. Да ладно, мать Кендарат. А то я тебя не знаю. Пожалуй, сидела бы ты тут так беззаботно, если бы противоядие подействовало не на всех. – Бывает, плод в утробе забирает на себя всю отраву, но в этот раз вышло наоборот, – сказала она. – Тело матери защитило ребёнка. Полагаю, Дильбэр в должный срок воздвигнет родильную перекладину, и малыш увидит этот мир живым и здоровым. Ну, может, первые несколько лет ему будет требоваться чуть больше заботы. С другой стороны, не удивлюсь, если наследник вырастет поэтом или пророком… Не наследник, а наследница. Кто носит мальчишку, пахнет не так. Погоди-ка… Дильбэр? Ты сказала – Дильбэр?.. Ему нередко казалось, будто мать Кендарат читает его мысли. На самом деле ей, вероятно, достаточно было взглянуть на его лицо. Она беззвучно рассмеялась: – Вот бы знать, есть ли во всей Рудой Веже ещё хоть кто-нибудь, кто до сих пор не понял, что за купца с купчихой охраняет славный Фербак?.. Иригойен закрыл ставни и обернулся: – Да? А кто они, госпожа?.. Мать Кендарат возвела глаза к потолку и безнадёжно всплеснула руками. Волкодав улыбнулся. Ему всегда нравилось иметь дело с людьми умнее себя, но как же приятно, оказывается, иногда встретить кого-то ещё более простодушного. Он откинул одеяло, рывком сел и закашлялся. Глубоко внутри напряглась жила, непрочная, готовая лопнуть. – Не нравишься ты мне, – нахмурилась мать Кендарат. Волкодав вытер рот, украдкой посмотрел на ладонь и ответил: – Настолько, что ты решила сбагрить меня этому Мавуту или как там его? – Ну хоть это сообразил, – фыркнула она. – Когда ты догадался? – Когда Иригойен дрался с мономатанцем. Тот временами двигался, как Муруга, – сказал Волкодав. Нахмурился и припомнил: – Он говорил, у него с собой было лекарство… Думаешь, это он подослал тайных убийц? Мать Кендарат пожала плечами: – У нового шада наверняка хватает врагов и без Мавута. Может, даже тех самых, что отправили Менучера на суд Богини Наказующей и Милосердной. – Подумала и добавила: – Теперь сделать это будет труднее. – Он здесь сейчас? – зловеще спросил Волкодав и потянулся за гребнем. – Муруга этот? Мавут? К его удивлению, оба расхохотались. Иригойен, конечно, осёкся и скособочился, прижимая рёбра здоровой рукой. Однако улыбаться не перестал. – Ты же его в озеро закинул вместе с конём, – сказал он венну. – Там следы, где он вылезал. Только он сразу ускакал прочь и не вернулся в деревню. – Кому нужен ученик, который самого наставника мог убить, – вполголоса пробормотала мать Кендарат. – Стало быть, не глянулся тебе Мавут? – Его путь, – сказал Волкодав, – показался мне слишком лёгким. – Он смотрел на Иригойена, отыскивая знакомые черты. – Так вот откуда твой дар… – Дар? Ты о чём? Венн заплетал волосы, пропуская одну прядь под другую. – Вождь Мхабр говорил, перед ним было одиннадцать поколений Тех-кто-разговаривает-с-Богами… – Мхабр?! – Да. Ты с ним в родстве? – Наши ветви разошлись больше ста лет назад, – опустил глаза Иригойен. – Сейчас я не в большем родстве с вождём, чем всякий другой сехаба. Особенно чистокровный. |