Онлайн книга «Волшебная реликвия»
|
– Ну давай, малыш, попробуй. Нырять с веревкой было неудобно, поэтому Валик сел на каменный край озерца и спустил ноги в воду. – Ух, теплая, – сказал он, – ух, здорово. Арик даже позавидовал ему и решил, что следующим купается он. Валик начал осторожно спускаться и вскоре скрылся под водой. Сержант напряженно стравливал веревку. Через несколько секунд Валик вынырнул. – Тут неглубоко, – сказал он, отфыркиваясь. – Там есть что-нибудь? – спросил Галик. – Пока не знаю, – ответил Валик и вновь скрылся. Он нырял раз пять или шесть и, казалось, исследовал все дно. – Вылезай, – нетерпеливо сказал Арик, – я пойду. – Погоди, последний раз, – сказал Валик, набрал воздуха и нырнул. Они долго смотрели на черную воду и даже начали нервничать. Наконец Валик показался. – Нашел, – сказал он спокойно. – Что? – выдохнуло сразу несколько ртов. – Там ручка, скользкая… – Валик пытался отдышаться. – Что-то тяжелое. Мне так не вытащить. – Как будем действовать, малыш? – хрипло спросил сержант. – Да просто, – Валик наконец отдышался, – я ухвачу, а вы меня все тащите. – Принято! – сказал сержант. – Только дайте схватиться покрепче за эту штуковину, тяните через полминуты, не раньше. – Валик исчез под водой. – Раз, два, три… – медленно начал считать сержант, в то время как Арик и Галик крепко ухватились за веревку. – Тридцать! – выдохнул сержант, и все трое разом дернули. На черной поверхности воды образовались белые пузыри, показалась Валикова спина, потом ноги, потом голова. Валик уже лежал на каменном бережку, а руки его еще были в воде. Наконец он вытащил из воды большую плетеную корзину. По черному зеркалу озера пошли круги и вскоре исчезли. Никто не шевелился, все смотрели, как с корзины стекает вода. Неожиданно повел себя попугай. Внезапно появившись в кругу света, он опустился на плечо Галика и сказал ровным и сильным голосом: – Дальше командую я! – От его недавней меланхолии не осталось и следа. – Постой, Уискерс… – промолвил сержант. – Все очень серьезно, сержант, – холодно сказал попугай. – Не задавайте лишних вопросов. Арик посмотрел на Галика и пожал плечами. – Там, в корзине, – продолжал попугай, – если я правильно понимаю ситуацию, лежит тяжелый хрустальный шар о ста двадцати восьми гранях. Шар завернут в бумагу. Браться можно только за обертку. Прикасаться руками к хрустальной поверхности нельзя. Это первое правило. До рассвета мы корзину открывать не будем. Это второе правило. Как только небо на востоке посветлеет, вы вынесете корзину из пещеры и установите ее на каком-нибудь из плоских камней. Это третье правило. – Это все? – спросил сержант. – С первым лучом солнца надо будет так снять обертку с шара, чтобы луч ударил в одну из граней. Скорее всего я попрошу сделать это Галика или Сэнди. У них нежные руки. – В какую грань должен ударить луч? – спросил Арик. – Это все равно. Грани идентичны. – Не такая уж трудная задача. – Это правда. Но действовать придется проворно. – И что произойдет? – спросил сержант. – Случится весьма важный процесс, в результате которого один из ваших друзей обретет долгожданную свободу, а вы приблизитесь к цели на целую астрономическую единицу. – Как, как? – наморщил лоб сержант. – Поверьте мне, это очень много. Это гигантски много. – Возможно, – сказал сержант, – но я не понимаю… – Чего вы не понимаете? – ледяным тоном спросил попугай. – Мы потратили столько усилий, – сержант помрачнел, – а в результате теряем контроль над событиями. Прямо на глазах превращаемся в чьих-то марионеток. – Интересно, в чьих? – Попугай дернул крючковатым клювом. – Ну… – Сержант засопел. – Чепуха это все, сержант, – сказал попугай. – Вы опасаетесь превратиться в марионетку. Опомнитесь, сержант! Разве вы когда-нибудь были чем-то другим? С самого рождения вы – марионетка, сержант. Вы всегда танцевали под чужую дудку. В детстве вы слушались своих родителей. В юности смотрели в рот простоватым и плутоватым сельским священникам. А потом тридцать лет вы, подчиняясь карьеристам-офицерам, злым и жестким, воевали, не зная за что. Храбро воевали, сержант. Вы-то думали, что знали. Но на самом деле вам это «что» ловко вложили в мозги. И в душу. А вы думали, что так устроен мир. Вы считали, что нет большего счастья, как отдать жизнь за батюшку-короля. А то, что этот батюшка – ничтожество, мелкое и подлое существо… – Ну-ну! – грозно собрал брови сержант. – …того в расчет вы брать не хотели. Вас не научили рефлексии, сержант. – Чего? Чему? – Простите, забылся… Вы не научились заглядывать в собственные мозги, в собственные мысли. Заглянуть глубоко, покопаться там – отчего это я думаю так, а отчего эдак? Я сам так думаю, или мне навязали? А я-то, наивный, полагал, что сам… Не сам, дорогой сержант, не сам. Все ваши мысли – чужие! – Ну… – Сержант засопел сильнее. – Смотреть надо и в собственное сердце, сержант. Тоже полезное дело. – Заглядывать в сердце? – Поздно, сержант, поздно. Все, что вам осталось, – прислушиваться к людям сведущим. Но при этом научиться быть верным самому себе. Уж себя-то не обманывайте, сержант. Это совсем глупо! – Отлично, – сказал вдруг Подорога ровным голосом. – Последнее принимается. Но мы несколько увлеклись отвлеченными речами. Разгар ночи, факелы наши догорают. Нам надо принять решение. – Нет ничего проще. Гасите факелы и ложитесь спать. Вам всем надо отдохнуть хотя бы пару часов. Перед рассветом я вас подниму. Сержант задумался ненадолго, посмотрел на своих парней. Они молчали. Он перевел взгляд на Сэнди, потом коротко вздохнул и сказал: – Уискерс, слушай мое решение. Мы выполним твои правила. Но не потому, что мы слабаки, а потому, что у нас нет серьезных аргументов для возражений. Пока нет. Но смотри! Если ты будешь водить нас за нос, тебе несдобровать. – Договорились, сержант, – холодно сказал попугай. Спокойного сна не получилось. Все крутились с боку на бок и ждали рассвета. Безмятежно спала лишь одна мартышка Базз. Сэнди удавалось на короткое время заснуть, но тогда к ней подступали кошмары. То ей чудился страшный треск в горах, то прямо над нею разевали огненные пасти чудовищные драконы. Спокойный Валик, и тот настрадался. Ему кто-то подсовывал небольшие по виду камни и издевательски требовал их поднять. Валик пробовал – и не мог. На рассвете он открыл глаза совершенно измученный. |