Книга Живое и мертвое. Книга 1, страница 37 – Михаил Костин, Алексей Гравицкий

— Это неправда.

— Это правда!

Деррек в один скачок преодолел расстояние, что разделяло его и упыря, и схватил Петро за грудки.

— Ты врешь, падаль, — зарычал Деррек страшным голосом. — Если это так, то почему никто, кроме тебя, этого не видел?

Мертвяк попытался вырваться, но вампир только усилил хватку и потянул. Упырь оторвался от земли и засучил ногами в воздухе.

— Это правда, — произнес на этот раз уже не Петро, которому перехватило горло собственным воротником, а Винни.

— Что? — растерялся Деррек.

— Он сказал правду. Я просыпался и видел, как она уходила.

Пальцы разжались. Деррек бессильно опустил руки. Упырь безвольно рухнул на землю. Вампир смотрел теперь на Винни. В глазах его стояла боль.

— Ты не врешь, чтобы спасти его шкуру? — вяло спросил он. Хотя, судя по голосу, надежды у него не было. Юноше он верил больше, чем мертвяку.

— Я видел, — потерянно подтвердил Винни.

Ему вдруг сделалось грустно от этой правды. Очень захотелось не знать ничего. Не просыпаться ночами и не видеть, как уходит в ночь красивая девушка. Или забыть это настолько, чтобы самому больше в это не верить.

Петро поправил воротник и демонстративно откашлялся.

— Сдала нас твоя подружка, кровососик.

— Заткнись, — вяло попросил Деррек.

— Я-то заткнусь, а с перевертышами что делать будем? Вампир не ответил, но посмотрел на Мессера, словно ища у старика ответа. На него же смотрели и Петро с Винни. Маг передернул плечами.

— Что вы на меня смотрите? — ворчливо поинтересовался он.

— Мессер, ведь вы сможете с ними справиться, — скорее утвердительно произнес Винни.

Старик укутался в балахон и накинул капюшон, словно опасаясь, что по лицу и глазам его что-то прочитают. Опасения были напрасными, так как мимика у скелета отсутствовала, да и вместо «зеркала души» зияла пара черных впадин.

— Не смогу, — пробормотал он из-под капюшона.

— Да ладно, — заволновался упырь. — Чего там… Погундишь свою молитву. Шмяк-бряк — и как с теми прохвостами. Всех в пепел. Я даже закрою глаза на то, что нас прижать за это могут. Лучше быть живым, чем…

— Я не смогу этого сделать, — холодно повторил Мессер. — Если я воспользуюсь магией сейчас, нас вычислят. Меня нащупает не только этот одиночка. И тогда нам точно предъявят. И за волколаков, и за бандитов с железной дороги, и за человека, который вместе с ними был.

— И что будем делать? — потерянно спросил Деррек. Мессер не ответил. Петро тоже. У Винни при всем желании ответа не было. Приключения снова поворачивались смертельно опасной стороной. И он опасался смерти, хотя она и казалась сейчас чем-то малореальным.

Снова установилась тишина. Только костер трещал, и ветер донес далекое завывание. Или это только оказалось. Так или иначе, стало совсем не по себе.

— Может быть… — начал Винни и осекся.

— Что? — оживился Петро с бодростью утопленника цепляющегося за соломинку.

Юноша повернулся к Мессеру.

— Может быть, все-таки попробовать с магией? — осторожно спросил он и заговорил быстрее, ловя на себе взгляд пустых глазниц. — Нет, в самом деле. Я ведь живой человек. Я поручусь. Я расскажу, как было дело. Мне ведь поверят. Поверят?

Мессер грустно хмыкнул. Кажется, искренний порыв молодого человека его растрогал и развеселил одновременно.

— Юноша, поверьте моему опыту, — мягко отозвался он, — вас не станут слушать.

— Почему?

Лорд Мессер качнул головой.

— Мы живем в странном месте в странное время. Не поймешь, что за строй вокруг. Кто у власти, кто пишет законы, для кого? И кто следит за их выполнением? Я, знаете ли, попадал в разные ситуации. И знаете, в чем странность? Я всегда оказывался стороной виноватой. Хотя старался быть честным.

— Честный всегда виноват, — подтвердил Петро. — При любой власти и при любых законах. Это только в сказках добро и правда побеждают зло и кривду. А в жизни все немного иначе. Если ты нечист на руку, то уж наверняка придумаешь, как вывернуться из любой ситуации. А если радеешь за закон и порядок и стараешься быть законопослушным, всегда будешь виноват. Что бы ни делал.

— Это еще почему? — вспыхнул Деррек, который явно такой позиции не разделял.

— Потому что если ты смотришь на закон, думая, как его обойти, ты наравне с ним, — как ребенку объяснил Петро. — И тут пятьдесят на пятьдесят. А если ты думаешь о том, как соблюсти закон и остаться честным, ты уже ставишь себя ниже закона. Даешь возможность сделать тебя виноватым только потому, что сам ищешь эту вину и примеряешься к закону. Ты думаешь: нарушил или нет? А если есть сомнение, значит, ты виноват. Всегда. Даже если не виноват ни разу.

Деррек хотел ответить, но не успел. В стороне от костра послышался легкий треск. Далекий, словно кто-то, не таясь, ломился сквозь кусты. Но не здесь, а на довольно приличном расстоянии.

Четверо в мгновение ока оказались на ногах. Винни почувствовал, как поднимается страх. Пришло ощущение полной беззащитности. Захотелось спрятаться. Но куда? Юноша боязливо прижался к Мессеру. Рядом со стариком он отчего-то чувствовал себя наиболее защищенным.

Петро попятился к костру.

— Начинается, — пробормотал он. — Чтоб мне второй раз сдохнуть.

— Скоро у тебя будет такая возможность, — зло оскалился Деррек, оглядываясь по сторонам, словно искал глазами какое-нибудь оружие.

Петро отступил еще на полшага и, поминая Пустошь, зашатался, ловя равновесие. Он едва удержался на ногах и разворошил костер. Полыхнуло, отражаясь ярким пламенем в глазах вампира. А может, блеснули глаза Деррека.

— Огонь! — крикнул он и выхватил из костра бревно побольше.

Толстая, в руку толщиной, ветка успела разгореться лишь на половину. Один конец ее теперь был в руках вампира, второй блестел угольями. Пламя быстро сбилось, но потушить основательно прогоревшую древесину было не так просто.

— С ума сошел? — покосился упырь.

— Все правильно, — бросился к костру Мессер. — В зверином обличье они должны бояться огня.

Винни не успел ничего сообразить, как ему в руки пихнули тлеющую деревяшку. Суматоха вокруг загоняла молодого человека в ступор. Петро поморщился:

— Ну, отпугнем. А дальше что?

Но в костер полез, несмотря на то, что ответа не последовало. И вовремя.

Треск кустов нарастал, усиливался. Четверо сгрудились, отступая к остаткам разворошенного костра. Через мгновение на опушке леса шагах в двадцати показался черный лохматый силуэт.

Волк был огромен и зол. В его движениях читалась нетерпеливая нервная ярость. Он немного притормозил, скалясь и приглядываясь к стоявшим у костра. Пока он прицеливался к противникам, сзади подошел второй. Этот волколак был, кажется, еще огромнее своего собрата.