Онлайн книга «Дамы любят погорячее»
|
— Но, возможно, были свидетели, — предположила я. — Не было никаких свидетелей! — резко ответил Гоффман. — Другая машина проехала мимо, а я отправился восвояси, к автобусной остановке, где народу было побольше! — Но Герман Генрихович, должны же вы были хоть что-то запомнить… Гоффман задумался. — Пожалуй, что должен, — ответил он. — Машина была белого цвета, — начал вспоминать Герман Генрихович, прищурив глаза, — «Жигули», — продолжил он. — «Шестерка» или «семерка»… Не помню, — Гоффман развел руками. — Да разве вам это что-нибудь даст?! — Он обреченно махнул рукой. — Герман Генрихович, — вновь обратилась я к Гоффману, — ведь это покушение вы могли и придумать… — О чем вы? — взорвался Герман Генрихович. — Утром вы могли выбросить свою любовницу из окна, — рассуждала я, — а потом сочинить это неправдоподобное алиби, — я пожала плечами, — тем более что ничего существенного вы не запомнили! — Бред какой! — разозлился Гоффман. — Но зачем мне все это? — взвизгнул он. — Чтобы получить клуб в свое полное распоряжение, — ответила я. — Крылова могла вас видеть, а Анжелика шантажировать документами… — Какими документами? — не понял Герман Генрихович. — На имя Анны Степновой, — объяснила я. — К примеру, она могла завещать кому-то свою долю в общей собственности на «Парадиз». Нет завещания — нет и наследников! — развела я руками. — Вы имеете в виду Алешу? — догадался Герман Генрихович. — Но откуда вы узнали, что… — Что у Ани есть сын? — подсказала я. — Да, — выдавил Гоффман сквозь зубы. — Она не взяла его с собой во Францию, она не хотела о нем ничего знать! — Кто его отец? — Меня осенила фантастическая догадка. Но я решила пока не высказывать свою точку зрения вслух. — Не знаю, — Гоффман пожал плечами, — меня это никогда особенно не интересовало, — добавил он. — Но как раз сегодня мы говорили о Леше с Лидией… — Сегодня? — не поверила я. — Это когда же вы, Герман Генрихович, успели?! — С утра, — ответил Гоффман. — Лида попросила меня приехать, — проговорил он смущенно. — Мы давно с ней ни о чем не разговаривали. Но она беспокоится за мать… Лида просила меня рассказать ей, как движется официальное расследование. — И что же вы ей сказали? — осведомилась я. — Что все будет в порядке, — Герман Генрихович сломал в руке сигарету. — Я еще не знал даже, что Анжела погибла… — Где живет Алеша? — спросила я. — И сколько лет мальчику? — Какое это имеет значение? — взвился Герман Генрихович. — Имеет, — уклончиво ответила я. — Не знаю, где он живет, — ответил Гоффман, — поговорите об этом с Лидой. Она, кажется, в курсе. А лет ему около восемнадцати, — добавил он. — Кто владел долей на право собственности «Парадизом», кроме вас, Аллы Владимировны, Анны Степновой и Лидии? — перевела я разговор в совершенно иное русло. — Насколько мне известно — никто! — ответил Гоффман. — И кстати, — добавил он, — Лида Малахова никогда не владела никакими долями, — Герман Генрихович перехватил мой изумленный взгляд. — Нет, — оправдывался он, — Аллочка ей, конечно, предлагала, но Лида всегда принципиально отказывалась! — А Олег Малахов? — поинтересовалась я. — Он же, кажется, первоначально помог вам встать на ноги… — Да, — подтвердил Герман Генрихович, — без Олега у Аллы ничего бы не вышло! Но он никогда не претендовал на эту собственность. Ему и без того хватает проблем и средств к существованию. Он ворочает та-ки-ми деньжищами! — произнес Гоффман по слогам. Я подумала, что Герман Генрихович, скорее всего, плохо осведомлен. Кто-то действовал за его спиной и убирал всех, кто мог бы претендовать на клуб. Или тех, кто мог о чем-либо догадываться. Теперь я считала, что и Алеша Степнов находился в смертельной опасности. Документация Степновой, конечно, уже у злоумышленника, и завещание, если таковое имеется, — в том числе; но он-то, скорее всего, решит действовать наверняка и избавится от наследника. Ему-то терять больше нечего! Убийца обладал поразительным хладнокровием! — А Рокотов никогда не входил в число собственников? — осведомилась я. — Разумеется, нет, — отмахнулся Гоффман. — Просто они с Аллой очень давно знакомы, — добавил он. — Алла Владимировна носит золотые браслеты? — поинтересовалась я. — Ирочка, это не смешно, — заметил Гоффман, — сейчас она, разумеется, носит браслеты… Только вряд ли они золотые! — Вы меня неправильно поняли, — проговорила я. — У нее есть какой-нибудь браслет из массивного золота? — Есть, — удивленно ответил Гоффман, — даже два, но она их давно не носит… — Где они хранятся? — осведомилась я. — В нашем домашнем сейфе, — ответил Герман Генрихович. — Очень хотелось бы на них взглянуть… — Я сразу понял, что вы, Ирина, экстравагантная женщина, — удивленно проговорил Гоффман, — но никогда не полагал, что до такой степени! Если хотите, мы можем поехать ко мне домой… — Очень хочу, — призналась я. Золотая застежка в моем кошельке, найденная у клубной двери, обжигала мне пальцы. К Гоффману нас отвез Костя: Герман Генрихович, подвергшийся нападению неизвестного бандита и испытавший сильнейший стресс, машину вести сегодня был явно не в состоянии. — Проходите. — Гоффман пригласил нас войти. Юная домработница провожала нас обожающими взглядами. Встречаются ведь иногда истинные поклонницы «Женского счастья»! Мраморная лестница вела на второй этаж. — Браслеты в сейфе у Аллы, — объяснил Гоффман. Мы вошли в маленькую комнатку, которая тонула в таинственном полумраке. Безукоризненный порядок поддерживался в ней и в отсутствие хозяйки. Как только за нами захлопнулась дверь, Гоффман отодвинул от стены, затянутой шелком, шкаф-купе, кажется, орехового дерева, и мы увидели дверцу скромного сейфа новейшей конструкции. Герман Генрихович набрал несколько цифр, и сейф открылся. Я мысленно заключила, что Алла Владимировна доверяла своему мужу, несмотря ни на что. Во-первых, он показал мне бумаги, подтверждающие его долю собственности на «Парадиз». Документов Аллы Владимировны в сейфе не было. — По-моему, я уже говорил, что об этом вам лучше всего с Рокотовым переговорить, — заметил Гоффман. Он извлек из сейфа шкатулку с драгоценностями. — Вот, — Герман Генрихович протянул ее мне. — Здесь немного, — добавил он. — Алла не особенно это все любила… — Почему-то Гоффман говорил о Малаховой в прошедшем времени. Я взяла в руки черную шкатулку с блестящими инкрустациями. Очевидно, она сама по себе стоила немало и представляла собой истинное произведение искусства. |