Онлайн книга «Дамы любят погорячее»
Она встала с кресла, порылась в ящике своего стола, извлекла из него пухлую записную книжку, вырвала из нее листок разлинованной бумаги и черкнула на нем фломастером пару строк. — Вот, — она протянула мне адрес Аниного сына. — Он знает, что его мать умерла? — осведомилась я. — Да, — подтвердила Лида, — и тайком даже был на похоронах, которыми занимался Рокотов. — Вот как? — Да, — кивнула Лида, — но при жизни Анны они совсем не общались! Я спрятала листок бумаги у себя в сумочке. — Это адрес тети Гали, — пояснила Лидия, — двоюродной сестры Степновой. — Галины Дмитриевны, — добавила она. — Алеша у нее с самого детства воспитывался. Анна сначала хотела его в детдом отдать или кому-то на воспитание. Но Галина Дмитриевна вызвалась сама. У нее своих детей никогда не было… Анна ей сначала за труды-то приплачивала, а потом практически бросила, — Лида махнула рукой, — так от случая к случаю подбрасывала кое-что для Алешки, а как во Францию уехала, так и вовсе о нем забыла, — с горечью проговорила она. Я поблагодарила Лиду Малахову за сведения, полученные от нее без особого труда, и мы с Костей поехали к Галине Дмитриевне. В машине я передала ему листок, вырванный из Лидиного ежедневника. Сестра погибшей Анны жила в типичной «хрущевской» пятиэтажке. Костя притормозил почти у самого подъезда, благо, что лавочки во дворе пустовали, а то не избежать бы нам гневных реплик из уст дежуривших пенсионерок. Костя отправился вместе со мной. — Три убийства — это не шутки! — отрезал он в ответ на мои протесты. Мы поднялись на третий этаж по старой обшарпанной лестнице. Я мысленно заключила, что у Анны Степновой напрочь отсутствовал материнский инстинкт, хотя… Если так, то вряд ли она включила Алешу в свое завещание! Но если Анна как-то предвидела свою смерть из-за этих проблем с «Парадизом», то она в минуту просветления могла и… — Я забыл, какая квартира, — прервал мои размышления Костя. — Двенадцатая, — ответила я. Мы как раз уперлись в нее взглядом. Дверь, однако, у Галины Дмитриевны оказалась железной, новой и дорогой. Я нажала на кнопку звонка. Он оказался музыкальным. Дверь открылась только после того, как мелодия проиграла несколько раз. — Вам кого? — настороженно спросила женщина в очках через дверную цепочку. — Галину Дмитриевну, — вежливо ответила я. Женщина прищурилась, «гусиные лапки» у ее светлых глаз обозначились резче. — Ирина Лебедева?! — неожиданно узнала она меня. — Вот именно, — подтвердила я, широко улыбнувшись. — Автор и ведущая программы «Женское счастье». Вы позволите войти? — Я продолжала все так же по-голливудски улыбаться. — Конечно, — кивнула женщина, снимая цепочку, — только я что-то не пойму: зачем я вам понадобилась… — Так, значит, вы и есть Галина Дмитриевна? — обрадовалась я. — Значит, и есть, — согласилась хозяйка квартиры. — Проходите, пожалуйста, — сказала она. Мы вошли: квартира оказалась недавно отремонтированной и прекрасно обставленной. Видимо, все-таки помощь Анны была не такой уж и символической, как говорила Лида. — Присаживайтесь! — Галина Дмитриевна кивнула на диван, укрытый кофейно-коричневым гобеленом. Мы с Костей удобно устроились на нем возле стола. — Вы из-за Аллы ко мне пришли? — догадалась она. — Я видела вашу программу с Малаховой… — Ну и как она вам показалась? — спросила я. — Да, в общем, понравилась, — пожала плечами Галина Дмитриевна, — всю подноготную вы же знать не могли… — Значит, вы думаете, что это Алла?.. — Нет, что вы, — отмахнулась Галина Дмитриевна. — У Анны, с ее-то характером, врагов хватало. — Нам бы хотелось познакомиться с Алексеем, — сказала я. — Это возможно? — Так, значит, вам и об этом известно, — вздохнула Галина Дмитриевна. — Вы считаете, что он может иметь какое-то отношение к убийству?! — ужаснулась она. — Если только косвенное, — успокоила я ее. — Тогда почему вы хотите увидеться с ним? — обеспокоенно поинтересовалась Галина Дмитриевна. — Потому что ему может грозить опасность, — серьезно ответила я и вкратце описала сложившуюся ситуацию. — Какой ужас! — всплеснула руками женщина, и на глазах у нее появились слезы. — Не успела сестру похоронить… — Плечи ее задрожали. — Завещание было? — спросила я. — Вам и это известно? — испуганно осведомилась приемная мать Алеши. — Да, — коротко подтвердила я. — Так было завещание или не было? — Анна завещала Алеше свою клубную долю, — мрачно проговорила Галина Дмитриевна, глубокие морщины на ее лбу стали заметнее. — Но мы его никогда в глаза не видели, — добавила хозяйка. — Мне, говоря откровенно, и не верилось, что завещание существует в действительности, — добавила она. — Алешка всегда отшучивался, что ему этот «рай» даром не нужен, мол, пожить еще хочется… Как в воду глядел! — всплеснула руками Галина Дмитриевна. — А вам известно, кто отец Алексея? — поинтересовалась я. — Зачем вам это? — Галина Дмитриевна присела на новый, почти что зеркально отполированный стул. — Разве это имеет какое-то отношение?.. — Не договорив, она схватилась за сердце и побледнела. — Этого не может быть, — простонала приемная мать Алеши, — не может быть! — повторила она. Я не понимала ее реакции и с тревогой ожидала, что будет дальше. — Но ведь у него нет доли в этом чертовом клубе! — возбужденно воскликнула Галина Дмитриевна. — Он же не может желать смерти собственному сыну! — Нефедов? — не поверила я своим ушам. — Какой еще Нефедов? — Галина Дмитриевна удивленно заморгала ресницами. — Не знаю никакого Нефедова, — она развела руками. — Так о ком же вы тогда говорите? — не отступала я. — Я говорю о Рокотове, Игоре Викторовиче Рокотове, — отчетливо произнесла Галина Дмитриевна. Впрочем, у меня уже была мысль, что Алеша — сын Рокотова. Лида Малахова что-то такое говорила о старинном романе Игоря Викторовича с Анной Степновой. — А он знает о том, что у него есть сын? — поинтересовалась я. — Нет, что вы. — Галина Дмитриевна замахала руками. — Анна тогда ото всех скрывала свою беременность, а особенно от него! — Почему? — удивилась я. Лично мне в такой ситуации ничего подобного бы и в голову не пришло — настолько я доверяла Володьке. — Аня всегда была очень независимой женщиной, — дрогнувшим голосом ответила Галина Дмитриевна, — и не желала себя ничем связывать… К тому же Игоря она не любила, — добавила она. — Ей легче было делать вид, что ничего не произошло! — Но это же нечестно! — воскликнула я. — И по отношению к сыну, и по отношению к отцу! |