Книга Слепой. Защитнику свободной России, страница 33 – Андрей Воронин

– Значит, ты не знаешь, когда вернешься в Суздаль? – спросила Оксана.

– Честно скажу – не знаю, но рассчитываю сделать это как можно быстрее. Но пойми, далеко не все зависит в этой жизни от меня.

– К большому сожалению, – тяжело вздохнула женщина. Помолчав, она обвила руками шею Сиверова, поцеловала его в губы и сказала: – Знай, Федор, что я тебя буду ждать. Мне очень хочется прочитать твои статьи о медведе-монстре. Мне кажется, что ты очень хорошо пишешь, хотя я и не читала ни одной твоей статьи. Просто ты очень основательный, надежный мужчина. И нетрудно понять, что все, чем ты занимаешься, – журналистика или еще там что-то – все это профессионально и надежно в высшей степени.

«Знала бы ты, моя милая, красивая девочка, чем я на самом деле занимаюсь… По возрасту я гожусь тебе в отцы, а такое впечатление, что знаю тебя всю жизнь», – подумал Глеб, а вслух произнес:

– Спасибо за добрые слова в адрес моей скромной персоны.

– Это искренние слова, Федор.

– Не сомневаюсь, – Сиверов крепко обнял женщину и стал осыпать поцелуями ее лицо и губы.

– Обещай мне, что ты вернешься, – заглянув в глаза Глебу, умоляюще сказала Оксана.

– Я вернусь, потому что привык все доводить до конца. Должен же я разобраться с этим медведем, который пугает всю округу.

– Непременно должен, – кивнула Оксана. – Можно задать тебе один вопрос?

– Обычно я, как журналист, привык задавать вопросы. Но хорошо, спрашивай.

– Федор, ты так и не сказал, в каком издании работаешь. Я ввела в Интернете в поисковике твое имя и фамилию. Ответов – ноль. Может, ты что-то скрываешь или вынужден скрывать?

– Все на самом деле объясняется довольно просто. У меня есть несколько псевдонимов. Не люблю лишней шумихи вокруг своего имени.

– Понятно. А издание свое ты можешь назвать? Мне просто интересно. Я же библиотекарь.

– Оно мне так надоело, что я не хочу о нем говорить. Может, как-нибудь в другой раз.

– Ясно. Конечно же, твоя газета для меня совсем неважна. Главное, чтобы ты быстрее возвратился в Суздаль, чтобы я увидела тебя.

– Все, что будет зависеть от меня, сделаю. Не переживай, Оксана, мы обязательно с тобой увидимся.

– Звучит оптимистично, – ласково гладя Сиверова по волосам, произнесла женщина.

– Что ж, мне пора в Белокаменную, – Глеб крепко поцеловал Оксану в губы.

– А мне пора на работу, я уже опоздала на двадцать минут, – взглянув на наручные часики, улыбнулась Лаврентьева и добавила: – Впервые в жизни я об этом нисколько не сожалею. Хотя я очень пунктуальный человек.

– По-моему, правило о том, что начальство задерживается, а не опаздывает, еще никто не отменял, – добродушно улыбнулся Сиверов.

– Ты позвонишь мне? – голос Оксаны прозвучал как-то по-детски, беззащитно.

– Непременно! Как говорится в одной небезызвестной рекламе: будь на связи – будь мобильной.

– В этом можешь не сомневаться. Я очень буду ждать твоего звонка.

Они еще раз крепко обнялись и поцеловались.

– Счастливой дороги тебе, Федор Молчанов. И удачной статьи, о чем или о ком бы она ни была.

– Тебе и твоей дочурке тоже всего доброго, – пожелал Глеб.

Лаврентьева вышла из машины и направилась в сторону библиотеки. Поднявшись на крыльцо, она повернулась лицом к «БМВ» и помахала Сиверову на прощание рукой, после чего скрылась за тяжелыми деревянными дверями.

«Пора в путь. Что там нужно Потапчуку? Ладно, чего гадать, генерал сам все расскажет, как он умеет это делать – обстоятельно и доходчиво», – подумал Сиверов и тронулся с места.

Он медленно проехал возле библиотеки, взглянув на два окна второго этажа, где находился кабинет Оксаны. «А у тебя, Сиверов, похоже, вторая молодость началась, – словил себя на мысли Глеб и свернул в сторону московского шоссе. – Вроде бы и пресловутый бес в ребро не бил, а надо же!.. Но она так красива, восхитительна и сексуальна, что просто нет слов!» – восхищенно заключил про себя Сиверов, вспоминая прекрасные моменты близости с обворожительной женщиной.

Глеб выехал на шоссе и прибавил скорость. Не потому, что торопился. Как раз таки времени до встречи с генералом было предостаточно. Просто он обожал скорость, которая, как ни странно, успокаивала его.

Широкая лента дороги, разматываясь километр за километром, манила вдаль. В пятидесяти километрах от Москвы Сиверов остановился возле уютного придорожного кафе перекусить. Он заказал питательный калорийный салат, в состав которого входил изюм и грецкие орехи, тарелку наваристых щей с мясом, кофе и на десерт шоколадное мороженое. Устроившись возле окна и посматривая на проносящиеся в обе стороны машины, Глеб, не торопясь, обстоятельно поел. Затем пошутил с молоденькой официанткой, вышел из кафе и направился к своей машине.

Проехав километров пятнадцать, он свернул в лес и остановился на оборудованной стоянке. Было начало первого, и Сиверов решил, что подышит свежим воздухом умеренно теплого летнего дня, поспит в машине и, не заезжая в Москву, отправится прямиком на дачу генерала ФСБ Федора Потапчука. Тем более что от стоянки до дачи было не более сорока минут быстрой езды.

Сиверов вышел из «БМВ» и прошел к стоявшей впереди беседке, к которой подступала густая стена леса. Он присел на скамейку и заслушался удивительным, переливчатым пением птиц. «Когда умру, точно попаду в рай, – философски подумал он, – потому что в аду я уже побывал. Причем не единожды и, видно по всему, еще не раз побываю в этом унылом местечке».

Грустно улыбнувшись, он поднялся, прошел немного в лес за беседку и прислонился к березе. «Когда уже у меня будет дембель и я смогу сам распоряжаться своей жизнью? – стал размышлять Глеб. – Когда я смогу спокойно ходить в лес по грибы и ягоды, ловить рыбу, вдыхать пьянящий аромат раннего летнего утра, гулять со своим сыном или дочкой, пить утренний кофе со своей женой?» При этих мыслях Сиверов в который раз вспомнил Оксану.

Он прикрыл глаза и снова, будто в кошмарном сне, увидел медленно вращающиеся лопасти вертолета, кружащего над горами. «Все, как поется в песне, – подумал Глеб, – «Афганистан болит в моей душе». А я бы еще добавил, что в каждой клеточке моего израненного тела. Солдаты не плачут. Хотя, конечно же, плачут. Над трупами своих друзей. Но в основном плачет их душа, причем не переставая».

Сиверов вспомнил, как много лет назад побывал на своей могиле. Вспомнил те невероятные ощущения, когда он, живой, читал дату своего рождения и через черточку – дату смерти. Это как бы вся жизнь от «а» до «я», а черточка – словно минус, исключающий его из списка живых. Глеб тяжело вздохнул. Его родителям отправили похоронку, спецслужбы с помощью пластических хирургов до неузнаваемости изменили его внешность. Его лишили настоящего имени и фамилии, назвав Федором Молчановым. Цель, как говорят, оправдывает средства. Он – элитный киллер на службе у могущественной спецслужбы России. Только вот одного не учли его «благодетели». Они не в состоянии заменить его истинную душу, которую дает человеку только Бог.