Онлайн книга «Горячие деньги»
— Предчувствие. — Чего? — Она уже стояла у двери, готовая уйти. — Что сегодня мы виделись в последний раз. — Не говори глупостей, — сказала она. — Я вернусь. Она с благодарностью поцеловала меня, я ответил с тем же чувством. Она улыбнулась, посмотрела мне в глаза: — Я вернусь. Я открыл дверь, и она весело выпорхнула наружу. А я подумал, что предчувствие относилось ко мне, а не к ней. Утром я перегнал машины, съездив из Лондона в Кембридж, потом в Эпсом и обратно в Лондон, на фирму по прокату автомобилей. Насколько я мог заметить, никто и нигде за мной не следил. Когда я уезжал, Малкольм бушевал от неистового возмущения из-за того, что ни на один рейс до Парижа нельзя было достать билеты в первом классе на день перед Триумфальной Аркой. — Полетим в туристическом, — сказал я. — Тут же всего полчаса. Оказалось, что в туристическом классе тоже нет мест. Я оставил его рассерженным и хмурым, но когда вернулся, он уже успокоился. Оказалось, Малкольм зафрахтовал частный самолет. Он сказал мне об этом позже, потому что, когда я вернулся в номер, отец как раз беседовал с Норманом Вестом, которого вызвал для текущего отчета. Сыщик все еще выглядел подозрительно болезненным, но сероватая смертельная бледность перешла в желтовато-коричневую. Старую пропыленную одежду сменил обычный темный костюм, а седые волосы, тщательно вымытые, казались почти белыми и были аккуратно причесаны. Я пожал ему руку: влажная, как и в прошлый раз. — Вам уже лучше, господин Вест? — спросил я. — Да, благодарю вас. — Перескажите моему сыну все, что вы только что сообщили, — велел Малкольм. — Плохие новости. Сыщик виновато улыбнулся мне и раскрыл записную книжку, которая лежала у него на коленях. — Госпожа Вивьен Пемброк не может вспомнить, чем она занималась в прошлую пятницу, — начал он, — а во вторник она была дома одна, разбирала подшивки старых журналов. — И что плохого в этом сообщении? — не понял я. — Не будь таким бестолковым, — с раздражением сказал Малкольм. — Это значит, что у нее нет алиби. И ни у кого изо всей этой проклятой своры тоже нет алиби! — Вы проверили уже всех? — удивленно спросил я. — У вас же совсем не было времени. — Не было, — согласился он. — Нечего без толку болтать! — Малкольм махнул рукой. — Господин Вест, рассказывайте ему все. — Я позвонил миссис Беренайс Пемброк — Вест выразительно вздохнул. — Она назвала меня неприятным типом. Малкольм угрюмо хмыкнул. — Язык как плеть из шкуры носорога! Вест поежился, как будто его все еще стегали бичом, но сказал только очень сдержанно: — С ней совершенно невозможно было разговаривать. — Томас был дома, когда вы звонили? — спросил я. — Нет, сэр, не было. Миссис Пемброк сказала, что он на работе. Я позже перезвонил в его кабинет, по номеру, который вы мне дали, надеясь, что он сможет сказать, где были он и его жена в интересующие нас дни. Но какая-то девушка сообщила мне, что господин Пемброк ушел из фирмы несколько недель назад и она не знает, где его можно найти. — Вот как! — Это меня немного озадачило. — Я не знал. — Я снова позвонил миссис Пемброк, чтобы узнать, где сейчас работает ее муж, и она предложила мне… э-э-э… умереть. Томас работал на одной и той же кондитерской фирме с того дня, как окончил курс бухгалтерии и делопроизводства. Беренайс пренебрежительно отзывалась о его специальности, называла лавочником. Томас возражал, что хотя он и в самом деле незначительный чиновник, зато на нем лежит ответственность за оценку всех материалов, необходимых для каждого крупного контракта, он определяет их стоимость и передает сведения в управление. Повышения на службе Томас получал редко и очень незначительные, например, со второго ассистента на первого. К сорока годам он и сам, наверное, понял, что ему никогда не заседать в совете директоров. Как горько было, наверное, осознать свои скромные возможности, да еще когда Беренайс при каждом удобном и неудобном случае тычет это тебе в лицо. Бедный старина Томас… — Миссис Джойси Пемброк, — продолжил Вест, — единственная, кто помнит, чем занималась в интересующее нас время. И в пятницу, и в следующий вторник она играла в бридж. Ей не понравилось мое «назойливое любопытство», как она выразилась, и она не захотела назвать своих партнеров, чтобы не втягивать их в это дело. — Можете вычеркнуть госпожу Джойси Пемброк, — сказал я. — А? — не понял Малкольм. — Ты прекрасно знаешь, — сказал я, — что Джойси не собиралась тебя убивать. Если бы могли быть какие-то сомнения, ты не поехал бы вчера в ее машине. — Ладно-ладно, — проворчал он. — Вычеркните Джойси. Я кивнул Весту, и он провел поверх имени моей матери жирную черту. — Вчера я звонил миссис Алисии Пемброк и чуть позже миссис Урсуле Пемброк, — на лице сыщика не отразилось никакого удовольствия при воспоминании об этих звонках. — Госпожа Алисия велела мне не совать нос в чужие дела, а госпожа Урсула, видимо, плакала и не захотела со мной разговаривать. — Норман Вест беспомощно развел руками. — Мне не удалось убедить никого из них в необходимости доказуемых алиби. — Не создалось ли у вас впечатления, что до вас у них побывали полицейские с теми же самыми вопросами? — спросил я. — Нет, ничего подобного. — Что я вам говорил? — сказал Малкольм. — Полицейские не поверили, что меня хотели убить. Они решили, что я сам все подстроил! — Даже так… — Они проверили всех и каждого, когда убили Мойру, что ты, не сомневаюсь, хорошо запомнил, и получили только кипу безупречных алиби. А теперь эти полицейские даже не побеспокоились хотя бы снова всех опросить! — У тебя случайно нет при себе номера полицейского участка? — Есть, конечно, — буркнул он, вынул из внутреннего кармана записную книжку и вырвал оттуда листок. — Но они все равно тебе ничего не скажут. Это то же самое, что разговаривать с железной дверью. Я отметил, что номер у них не изменился, и попросил пригласить старшего инспектора. — По какому вопросу, сэр? — По поводу покушения на убийство господина Малкольма Пемброка неделю назад. — Минуточку, сэр. Через некоторое время в трубке раздался другой голос, равнодушный и монотонный: — Чем могу быть вам полезен, сэр? — Я по поводу покушения на убийство господина Малкольма Пемброка… — А кто вы, сэр? — Его сын. — Э-э-э… который из? |