Онлайн книга «Игра по правилам»
— Конечно. Где? — Я подумала... может быть... в «Луиджиз». Ты знаешь бар и ресторан «Луиджиз»? — Нет, — медленно начал я, — но я смогу найти. — Это на Суоллоу-стрит возле Пиккадилли-Серкус. Сможешь подойти туда в семь, что-нибудь выпьем? — А как насчет пообедать? — Ну... — И пообедаем, — предложил я. — Ладно. Хорошо, — вздохнув, произнесла она и положила трубку. И я прекрасно понимал, какие противоречивые чувства она могла испытывать, пригласив меня туда, где встречалась с Гревилом, и одновременно сознавая, что, возможно, этого не следовало делать. «Я мог бы отказаться, — подумал я. — Мог бы, но не отказался». Небольшой самоанализ вскрыл и мои колебания по этому поводу: хотел я утешить или же утешиться? К половине четвертого я разобрался с бумагами, выполнил два заказа: один — на жемчуг, другой — на бирюзу, закрыл сейф и увидел на лице Аннет улыбку, пусть даже едва заметную. В четыре часа Брэд подвез меня к магазину Просперо Дженкса в Найтсбридже, и я включил в машине телефон, чтобы сообщить ему, когда за мной заехать. Просперо Дженкса я увидел на том же месте, что и в прошлый раз, он сидел в нарукавниках за своим верстаком. Уже знакомый мне учтивый человек в темном костюме, который занимался обслуживанием клиентов, кивком головы дал понять, что я могу пройти. — Он ждет вас, мистер Фрэнклин. Просс с улыбкой на своем нестареющем, напоминавшем мне Питера Пена лице, поднялся навстречу и протянул руку, но тут же опустил ее, поскольку я ограничился помахиванием ручки костыля. — Рад тебя видеть, — сказал он, предлагая стул, и подождал, пока я усядусь. — Принес мои бриллианты? Он вновь примостился на свою табуретку. — Нет. К сожалению. Ответ его явно разочаровал. — Я думал, ты пришел из-за этого. — Нет, не совсем. Я окинул взглядом его длинную, рационально оборудованную мастерскую со множеством маленьких ящичков, полных еще не вставленных в оправу камней, и подумал о тех чудесах, которые он творил. На стене по-прежнему висел все тот же девиз: «Никогда не отворачивайся от покупателей. Всегда смотри на их руки». — Гревил отослал двадцать пять камней в Антверпен на обработку специально для вас, — сказал я. — Верно. — Пять из них оказались кубическими цирконами. — Нет, не может быть. — Вы подменили их? — спросил я как можно более безразличным тоном. Улыбка исчезла с его лица, ставшего напряженным и ничего не выражающим. Он уставился на меня своими ясными голубыми глазами, и на лбу резче обозначились глубокие морщины. — Вздор, — ответил он. — Я бы никогда не стал заниматься подобной чушью. Я не стал сразу возражать ему, и это придало ему уверенности. — Как вы можете приходить сюда с такими чудовищными обвинениями?!. Уходите отсюда, вам лучше уйти. Дженкс начал было подниматься. — Когда из Антверпена Гревилу сообщили, что пять камней оказались кубическими цирконами, — сказал я, не двинувшись с места, — он был потрясен. Это его очень огорчило. Я достал из кармана рубашки выданную «Чародеем» распечатку. — Хотите взглянуть? — спросил я. — Прочтите. С некоторым колебанием взяв бумагу, он вновь сел на табурет и прочел: "Антверпен сообщает, 5 из первой партии необработанных оказались CZ. Не хочу верить. Бесконечно грустно. В первую очередь. Договориться о встрече. Ипсуич? Вопрос открыт. Проклятье!" — Гревил часто записывал свои мысли в блокнот, — сказал я. — И там есть такая запись: «Бесконечно грустно не доверять старому другу». — Ну и что? — С того момента как умер Гревил, кто-то пытается найти его бриллианты, украсть их у меня, — продолжил я. — Этим кем-то может быть лишь тот, кто знает об их существовании. По соображениям безопасности Гревил никому не говорил о том, что купил их. Он не рассказывал даже своим сотрудникам. Но вы-то, разумеется, знали, поскольку они были куплены для вас. — Ну и что? — вновь повторил он. — Если вы помните, — невозмутимо продолжал я, — сразу же после смерти Гревила кто-то вломился к нему в офис и украл такие вещи, как записную книжку с адресами и еженедельник. Я было подумал, что вор унес и другие бумаги, которые могли подсказать ему, где находятся бриллианты, нечто вроде писем и счетов. Но теперь-то я знаю, что вряд ли там можно было найти нечто подобное, потому что Гревил уже никому не доверял. Это недоверие возникло в тот день, когда ему сообщили из Антверпена, что пять камней оказались кубическими цирконами, то есть за три недели до его смерти. Друг Гревила Просс молчал. — Гревил приобрел бриллианты у надежного человека из Антверпена, который прислал их с посыльным к нему домой в Лондон. Там он их измерил, взвесил и расписался в получении. Затем было бы логично предположить, что он показал их вам, своему клиенту. Возможно, только двадцать пять из них. Потом он отправил эти двадцать пять камней назад в Антверпен с курьером фирмы «Евро-Секуро». Пять бриллиантов таинственным образом превратились в кубические цирконы. И вы правы, это было действительно глупо, потому что подмена неминуемо сразу же обнаруживалась, и вы это прекрасно понимали. В этом не могло быть никаких сомнений. Я склонен думать, вы рассчитывали, что Гревил никогда вас в этом не заподозрит, будучи полностью уверенным в том, что бриллианты подменил кто-нибудь из курьеров или антверпенских ювелиров, и он, соответственно, получит за них страховку, и дело с концом. Эти пять бриллиантов останутся у вас, а он при этом ничего не потеряет. — Вы не сможете это доказать, — категорично заявил он. — Да, не смогу. Однако Гревилу было очень горько и тяжело потерять веру. — Отчего же, если он считал, что камни украли незнакомые ему люди? Когда я посмотрел на Просперо Дженкса, в моем взгляде отразилась часть той горечи, которую испытывал Гревил. Располагающий к себе, интересный, незаурядный человек, давний и близкий друг моего брата, чья скорбь по поводу смерти Гревила была искренней. — Мне кажется, что после стольких лет дружбы, после всего того, что он для вас сделал, после розово-зеленых турмалинов и после вашего грандиозного успеха он вряд ли мог с легкостью пережить ваше предательство. — Хватит, — резко оборвал он. — Я уже и так... Плотно сжав губы, он потряс головой и как бы внутренне сник. — Он простил меня, — сказал он. Должно быть, он подумал, что я не поверил ему. |