Онлайн книга «Школьный Надзор»
|
– Это все? – Увы, да. Если это как-то вам поможет… – Проверим. Как ребята? – Разошлись по комнатам. У Карасева опять играют. – Следите за ними. Особенно за… – Дмитрий подавил желание сказать про Анну в присутствии куратора. – За тем, о ком специально просил. – Хорошо, герр Инквизитор. Удачи вам. Дмитрий убрал телефон обратно в карман. Александр целеустремленно шагал теперь чуть впереди. – Где на Васильевском можно устроить шабаш? – спросил Дреер, поравнявшись. Александр даже остановился. – С жертвоприношениями? – Нет. Влад и другие троглодиты, конечно, фрукты еще те. Но до этого они вряд ли дойдут. Хотя, похоже, они решили попробовать, что такое хороший питерский шабаш. – И что это такое? – Куратор иронически скривил губы. – Насколько знаю из прошлого опыта… Для них шабаш пока – что-то вроде вечеринки на Хэллоуин. В школе Темным раз в год разрешается, если без фанатизма. А тут, видимо, решили оторваться. С фейерверками и плясками на могилах. Стоп! Дреера вдруг осенило. – Тут есть старые кладбища? – Дмитрий! – Александр посмотрел на него, как на только что инициированного. – Тут все кладбища старые. Это Питер! – Хорошо, если бы нам нужно было устроить шабаш на кладбище, да еще на Васильевском острове, куда бы мы отправились? – Хм, надо подумать… – Александр облокотился на парапет набережной Фонтанки, глядя на воду. Потом вдруг опять тряхнул «хвостом»: – А чего тут думать! Смоленское. У меня была мысль туда вас всех сводить. Там Блока хоронили и няню Пушкина. – Подходит! – сказал Дмитрий. – Не совсем, – возразил инквизитор, явно противореча сам себе. Но потом разъяснил: – Это православное кладбище. Там очень много всего перемешано. Очень контрастное смешение изначальных сил. Многие Иные не выдерживают, особенно слабые. Пушкину стало плохо, когда он на могилу к няне пришел. Написал потом: на Смоленском так черно, что живым там бывать не следует. – А Пушкин что, тоже?.. Дмитрий, хотя и вел еще недавно Иную словесность, знал о магах в литературе далеко не все. К архивам Ночного Дозора словесника никто допускать не собирался, Дневного – и подавно. Учебников, само собой, не было. Дмитрий хотел написать такой лично, даже сделал какие-то наброски, пользуясь конспектами своих же уроков. Но толком не успел, а затем ушел в Инквизицию. – Вероятно, – махнул рукой Александр. – Мог быть слабым Темным. Попытки привлечь его с их стороны явно были. – Это ваши историки раскопали? Дмитрия как-то нехорошо резануло это «ваши». Как будто он сам был другим, принадлежал к иному ведомству. Но слово не воробей. Александр, однако, пропустил мимо ушей эту шероховатость речи. – Да при чем здесь историки? По стихам же видно! И неожиданно процитировал: …Тогда какой-то злобный гений Стал тайно навещать меня. Печальны были наши встречи: Его улыбка, чудный взгляд, Его язвительные речи Вливали в душу хладный яд. Неистощимой клеветою Он провиденье искушал; Он звал прекрасное мечтою; Он вдохновенье презирал; Не верил он любви, свободе, На жизнь насмешливо глядел — И ничего во всей природе Благословить он не хотел. [5] Куратор насмешливо посмотрел на Дреера: – Ничего не напоминает? По-моему, знакомая картина. Типичная стратегия Темных при вербовке. – Александр, а кем ты был раньше? Светлым? В кругу Инквизиторов не было принято интересоваться, какой стороне принадлежал сотрудник до посвящения в Серые. По-настоящему сильные, впрочем, умели определить истинную ауру под «форменным» покровом. Дмитрий не умел. – Светлым. – Куратор тряхнул волосами, как будто их цвет служил доказательством. – Невысокого ранга. Это я в Инквизиции только сумел его так сильно поднять. Но «цвет» до конца не смоешь. Дреер вспомнил, как примерно то же самое говорил и Одноглазое Лихо. Но зацепило его другое: – Тебя взяли в Инквизицию с невысоким уровнем? – С пятым, – ответил Александр. – Очень давно. Сделали исключение. – Для меня тоже, – брякнул Дреер. – А тебе за какие заслуги? – тут же подхватил Александр. Дмитрий прикусил язык. Но быстро нашелся: – Был у нас один… Стригаль. Не умел с молодежью общаться. Его отозвали и решили, пусть будет надзирателем кто-то из своих, из школьных то есть. А я хорошо мог со всеми ладить, с Темными и Светлыми. Ну и раз надзиратель – переходи в Инквизицию. Так что без меня меня женили. – Понятно. – Александр опять посмотрел, как бегут по Фонтанке чешуйки ряби. – Идем тогда посмотрим, как ты с Темными ладишь. – Ты же сказал, не подходит Смоленское… – Этого я не говорил. Не совсем подходит православное. Но есть еще и лютеранское. Оно через речку. Там питерские готы временами собираются. Скорее всего ваши туда и рванули. – Куда идти? – За мной. – Александр отделился от парапета. До этого они стояли и разговаривали, как Пушкин с Онегиным на известном рисунке. Теперь куратор снова оказался впереди, и Дмитрию пришлось нагнать его. – А тебя за какие заслуги взяли? – на ходу спросил он, решив восстановить баланс. – Стратег из меня хороший был, – ответил Александр. – Раньше… Но развивать тему не стал. Преследователи достигли следующего портала в очень любопытном круглом доме на Фонтанке. Впрочем, тут едва ли не каждый второй дом был чем-то любопытен. Александр снова оживился, когда они с Дмитрием вышли с той стороны, уже на Васильевском острове. Он рассказывал, что в девятнадцатом веке магов в Петербурге было не в пример больше, чем теперь. А после революций, социальных потрясений и массового исхода Иных в середине прошлого столетия от них тут осталось столько всего, что Инквизиции хватит разгребать еще на десятки лет. Лютеранское кладбище располагалось не на Васильевском, а на соседнем острове Декабристов. Инквизиторы добрались туда уже без всяких порталов. – Смотри, – велел Александр, когда они еще только приблизились. – Что? – не понял сразу Дмитрий. Он видел перед собой только ограду, и еще дальше желтели каменные ворота в свете фонаря. Если не знать, то и не скажешь, что тут кладбище. |