Книга На полголовы впереди, страница 88 – Дик Фрэнсис

— Все это выглядит как-то очень по-деловому.

— Власти хотят убедиться, что это Шеридан, прежде чем что-то предпринимать.

— Вы не знаете, когда Мерсер и Занте вернутся?

— Они надеются, что около шести.

— Хм-м… Жокейский клуб просил меня провести небольшое совещание. Как вы думаете, Мерсер согласится?

— Он ужасно любезен со всеми. Чересчур спокоен.

Я задумался:

— Вы не сможете связаться с ним в Хоупе?

Она нерешительно ответила:

— Вероятно, смогу. У меня есть адрес и телефон того места, где он будет. Только я думаю, что это полицейский участок… или морг.

— Не сможете ли вы… не сможете ли вы передать ему, что, когда он вернется в отель, его будет ждать автомобиль, который доставит его прямо на небольшое совещание с руководством Жокейского клуба? Скажите ему, что Жокейский клуб выражает ему свое глубочайшее соболезнование и просит уделить ему совсем немного времени.

— Наверное, смогу, — с сомнением в голосе сказала она. — А как насчет Занте?

— Мерсер должен быть там один, — сказал я категорическим тоном.

— Это важно? — спросила она, и я представил себе, как она нахмурилась.

— Я думаю, для Мерсера это важно.

— Хорошо. — Она приняла решение. — Тогда Занте сможет подходить к телефону вместо матери, потому что я должна быть на приеме. — И тут ей пришла в голову мысль: — А разве на приеме из Жокейского клуба никого не будет?

— Мерсер туда не захочет пойти. Им нужно спокойно поговорить с ним наедине.

— Ну хорошо, я постараюсь это устроить.

— Огромное спасибо, — с жаром сказал я. — Я позвоню попозже.

В пять часов я снова позвонил ей. Вертолет уже в воздухе, летит обратно, сказала Нелл, и Мерсер согласился, чтобы за ним заехали в отель.

— Вы просто прелесть.

— Скажите в Жокейском клубе, чтобы не задерживали его надолго. Он устал. И он опознал Шеридана.

— Я бы с удовольствием вас расцеловал, — сказал я. — Путь к сердцу мужчины лежит через его агента из туристической фирмы.

Она рассмеялась:

— При условии, что этот путь кого-то интересует.

И она положила трубку — я услышал деликатный щелчок. Не хочу с ней расставаться, подумал я.

Машина, которую я прислал за Мерсером, забрала его и доставила в "Хайетт". Шофер, следуя данным ему указаниям, сообщил Мерсеру, в какой номер подняться. Лорримор позвонил в дверь люкса, который я заказал, так сказать, в его честь, я открыл и впустил его.

Он сделал шага два, а потом остановился и с неудовольствием пристально вгляделся в мое лицо.

— Это еще что такое? — спросил он с возрастающим раздражением, готовый уйти. Но я закрыл за ним дверь.

— Я работаю в Жокейском клубе, — сказал я. — В Жокейском клубе Великобритании. Я откомандирован сюда, в Жокейский клуб Канады, на время рейса Скакового поезда и празднований в честь канадского скакового спорта.

— Но вы… вы…

— Меня зовут Тор Келси, — сказал я. — Было решено, что мне лучше не ехать в поезде открыто, в качестве агента-охранника Жокейского клуба, поэтому я поехал под видом официанта.

Он внимательно осмотрел меня с ног до головы. Осмотрел парадный костюм богатого молодого владельца, который я надел специально для такого случая. Окинул взглядом дорогой номер.

— Господи, — произнес он растерянно и сделал несколько шагов вперед.

— Зачем я здесь?

— В Англии я работаю с бригадным генералом Валентайном Кошем, — сказал я, — а здесь — с Биллом Бодлером. Они возглавляют службы безопасности Жокейских клубов.

Мерсер кивнул. Их он знал.

— Поскольку они не смогли прибыть сюда сами, они оба уполномочили меня переговорить с вами от их имени.

— Да, но… О чем переговорить?

— Может быть, вы присядете? Не хотите ли… чего-нибудь выпить?

Он посмотрел на меня с каким-то сухим юмором.

— Вы можете предъявить какие-нибудь документы?

— Да.

Я достал свой паспорт. Он раскрыл его, прочитал мои имя и фамилию, взглянул на фотографию, дошел до того места, где значилась моя профессия расследования. Потом протянул паспорт обратно.

— Да, я бы чего-нибудь выпил, — сказал он. — Тем более что вы так ловко подаете всякие напитки. Коньяку, если можно.

Я открыл буфет, в котором стоял предоставленный отелем по моей просьбе запас вина, водки, виски и коньяку, налил порцию как раз по его вкусу и даже кощунственно положил в стакан льда. Он с едва заметной улыбкой взял стакан и уселся в одно из кресел.

— Никто не догадался, кто вы такой, — сказал он. — Никому это и в голову не пришло. — Он задумчиво отхлебнул глоток. — Зачем вы ехали на этом поезде?

— Меня послали из-за одного пассажира. Из-за Джулиуса Филмера.

Он только начинал чувствовать себя более или менее непринужденно, но тут от его спокойствия мгновенно не осталось и следа. Он поставил стакан на стол и уставился на меня.

— Мистер Лорримор, — начал я, садясь напротив него. — Мне очень жаль, что такое случилось с вашим сыном. От всей души жаль. Весь Жокейский клуб передает вам свои соболезнования. Тем не менее я полагаю, что должен сказать вам прямо: и бригадный генерал Кош, и Билл Бодлер, и я — все мы знаем об… э-э… об инциденте с кошками.

Я видел, что он был потрясен.

— Вы не можете этого знать!

— И мне представляется, что Джулиус Филмер тоже знает.

Он безнадежно махнул рукой:

— Как он-то смог это узнать?

— Бригадный генерал сейчас выясняет это в Англии.

— А откуда узнали вы?

— Ни от кого из тех, кто дал вам слово хранить это в тайне.

— Не от колледжа?

— Нет.

Он на секунду прикрыл лицо рукой.

— Возможно, Джулиус Филмер еще будет предлагать вам отдать ему Право Голоса в обмен на свое молчание, — сказал я.

Его рука опустилась и легла на горло. Он прикрыл глаза.

— Я об этом думал, — сказал он и снова открыл глаза. — Вы видели последнюю сцену того представления?

— Да.

— С той самой минуты я… я не знаю, что мне делать.

— Это решать вам, — сказал я. — Но… вы разрешите кое-что вам сообщить?

Он сделал неопределенный жест, выражавший согласие, и я заговорил и опять проговорил довольно долго. Он слушал в высшей степени внимательно, не сводя глаз с моего лица. Когда человек про себя не согласен ни с одним словом, которое слышит, он смотрит в пол, в стол или куда угодно, но не в лицо говорящего. К концу моей речи я уже знал, что он сделает то, о чем я его прошу, и был ему благодарен, потому что для него это будет нелегко. Когда я умолк, он задумчиво произнес: