Онлайн книга «Последний барьер»
Вскоре показался Хамбер. — Давай вперед, — сказал мне он. — Надо быть совсем чокнутым, чтобы идти туда одному, сэр, — угрюмо ответил я. Он кинул на меня испепеляющий взгляд, но тут же понял, что настаивать бесполезно. Тогда он вдруг переложил палку в левую руку, а правой взял прислоненные к стене вилы. — Давай, — хрипло повторил он. — Хватит сачковать. Эти грозные орудия никак не вязались с его туалетом: одет он был, как всегда, словно сошел с обложки рекламного журнала. Ладно, только бы оказался решительным на деле, а не на словах. Я отодвинул засов, и мы вошли в денник Мики. Я был несправедлив к Хамберу, когда подумал, что он струхнет и оставит меня одного. Он держался с обычным хладнокровием, словно страх был ему вообще не ведом. Он уверенно прижал Мики сначала к одному углу, потом к другому, а я тем временем вычистил денник и постелил новую солому, собрал из кормушки несъеденную пищу и поставил туда ведро с разбавленным в воде успокоительным. Но Мики все время держал Хамбера в напряжении: зубами и копытами он действовал куда активнее и опаснее, чем вчера вечером. Когда я все закончил, Хамбер велел мне выйти первым, потом вышел сам. Его тщательно отутюженный костюм даже не помялся. Я захлопнул и запер дверь, стараясь изобразить на лице испуг. Хамбер с отвращением взглянул на меня. — Рок, — насмешливо произнес он, — надеюсь, ты справишься с Мики, если он будет полусонным от лекарств? — Да, сэр, — пробормотал я. Тогда, чтобы ты не растерял последние остатки смелости, будем ему несколько дней давать снотворное. Понесешь ему воду — зови Касса или меня, будем подсыпать в ведро снотворное. Ясно? — Да, сэр. — Все. — Он резко взмахнул рукой — разговор окончен. Я отнес мешок с грязной соломой к навозной куче, высыпал его и как следует разглядел повязку, которую Мики сорвал с ноги. Блистер — это красноватая паста. На больной ноге Мики я, как ни старался, следов красной пасты не заметил. А повязка должна пахнуть — и не пахла. Как же так? Ведь рана на ноге большая и глубокая... В тот же день после обеда я, посадив за спину Джерри, на мотоцикле отправился в Поссет. Когда он с облегченной радостью занялся изучением отдела игрушек, я подошел к окошечку почты. Меня ждало письмо от Октобера. «Почему вы не прислали отчет за прошлую неделю? Держать нас в курсе дела — это ваш долг». С перекошенным от злости ртом я разорвал листок на мелкие кусочки. «Долг». Я все еще оставался у Хамбера в его рабовладельческом государстве отнюдь не из чувства долга. Во-первых, из-за ослиного упрямства мне хотелось закончить начатое, а во-вторых, я действительно был бы рад вырвать английский стипль-чез из цепких лап Эдамса — это я совсем не для красного словца. А долг... Будь дело только в долге, я бы давно выплатил Октоберу его деньги и сделал ему ручкой. Наверное, он еще сердится на меня из-за Пэтти. Я написал ответ. "Ваш смиренный и послушный слуга сожалеет, что на прошлой неделе он не смог выполнить свой долг и сообщить вам о состоянии дел. Имеется еще много неясностей, но почти наверняка известно следующее: ни одной из одиннадцати лошадей допинг впредь даваться не будет, а очередным победителем должна стать лошадь по кличке Шестиствольный. В настоящее время она принадлежит мистеру Хенри Уоддингтону из Льюиса, графство Суссекс. Буду весьма признателен, если получу ответы на следующие вопросы: 1. Является ли завернутый в бумажку порошок растворимым люминалом? 2. Что известно об экстерьере скаковых лошадей Чин-Чин, Кандерстег и Метеорит?" После почты мы с Джерри до отвала наелись в кафе. Я провел у Хамбера уже месяц и десять дней и за это время изрядно сбавил в весе. Как следует набив желудок, я поднялся, зашел в магазин и купил там подробную карту окрестностей и два компаса. Проходили дни. Снотворное, подмешиваемое в воду, действовало удовлетворительно, я ухаживал за Мики и чистил его денник без особых трудностей. Касс снял повязку со второй ноги Мики — следов красной пасты там тоже не было. Но раны постепенно заживали. Во вторник Хамбер бесцеремонно шмякнул Чарли по плечу своей палкой, и секунду я даже думал, что Чарли даст ему сдачи. Но под холодным взглядом Хамбера он сдержался, а на следующее утро получил еще более жестокий удар по тому же месту. Вечером его койка освободилась. За полтора месяца, что я провел здесь, он был уже четвертым, и от первоначальной шестерки моих коллег остались только Берт и Джерри. Приближалось время, когда первым в очереди за порцией «деревянной каши» буду стоять я. В четверг во время вечернего обхода вместе с Хамбером появился Эдамс. Они остановились возле денника Мики, но внутрь заходить не стали, а просто заглянули через полуоткрытую дверь. — Не входи туда, Поль, — предупредил Хамбер. — Он может выкинуть какой-нибудь номер. Даже снотворное не помогает. Эдамс посмотрел на меня. Я стоял рядом с Мики. — А что здесь делает цыган? Ведь за этой лошадью ходил придурок! — Голос был сердитый и встревоженный. Хамбер объяснил ему, что велел нам поменяться, потому что лошадь укусила Джерри. Эдамс продолжал хмуриться, но, видимо, решил высказать свое мнение, когда они останутся наедине. — Как зовут цыгана? — спросил он. — Рок, — ответил Хамбер. — Ну-ка, Рок, выйди сюда. — Поль, не забудь, что у нас и так одного конюха не хватает, — озабоченно напомнил Хамбер. Эти слова мало меня успокоили. Не спуская глаз с Мики, я подошел к двери, выбрался наружу и тут же остановился, наклонив голову и опустив к земле плечи. — Рок, — начал Эдамс сладким голосом, — на что ты тратишь свою получку? — Выплачиваю рассрочку за мотоцикл, сэр. — Рассрочку? Понятно. И сколько раз тебе еще осталось платить? — Ну... раз пятнадцать, сэр. — А если перестанешь платить, у тебя отберут мотоцикл? — Да, сэр, могут отобрать. — Значит, мистер Хамбер напрасно беспокоится, что ты можешь уйти от него? Медленно, неохотно, но, между прочим, вполне честно я ответил: — Напрасно, сэр. — Отлично, — резюмировал Эдамс. — Значит, с этим вопросом все ясно. А теперь скажи, откуда у тебя хватает смелости ухаживать за нервной, полубезумной лошадью? — Ей же дают успокоительное, сэр. Мы оба хорошо знаем, Рок, что если лошади дают успокоительное, то это еще ни о чем не говорит. Она все равно может быть очень опасной. Я молчал. Если когда мне и требовалась подсказка свыше, так именно сейчас. Ну, где же она? |