Книга Предварительный заезд, страница 15 – Дик Фрэнсис

— Что мне нужно сказать? — спросил он.

— Скажите, что я хотел бы встретиться с ним завтра утром, что на меня произвело большое впечатление выступление русской команды на международных соревнованиях и я хотел бы поздравить его и спросить совета. Добавьте, что я важная шишка в скаковом мире, сделайте на этом ударение. Он не знает меня. — Тут я назвал Стивену имена нескольких известных жокеев. — Скажите, что я их коллега.

— Действительно? — спросил он, набирая номер.

— Я знаю их, — подтвердил я. — Именно потому меня и прислали. Потому что я знаю конников.

Кто-то ответил, и Стивен произнес непонятный мне набор звуков. Оказалось, что язык звучит мягче, чем я почему-то ожидал. Это было приятно. Он говорил совсем недолго, замолчал, слушая, опять заговорил, опять выслушал ответ, сказал что-то еще и в конце концов повесил трубку.

— Отлично, — обратился он ко мне. — В одиннадцать часов. Рядом с конюшнями на дальней стороне бегового круга.

— На ипподроме? — уточнил я.

— Именно так. — Его глаза сияли. — Там тренируют лошадей олимпийской сборной.

— Фантастика, — изумленно пробормотал я. — Просто невероятно.

— А в одном вы ошиблись, — заявил Стивен. — Он знает вас. Он сказал, что вы участвовали в скачках в Пардубице, в Чехословакии, и помнит, что вы пришли третьим. Мне показалось, что он доволен тем, что встретится с вами.

— Очень мило с его стороны, — скромно сказал я. Но Стивен все испортил.

— Русские пользуются любой возможностью, чтобы поговорить с людьми с той стороны. Очень уж редко им это удается.

Бодрость Стивена передалась мне. Мы договорились встретиться завтра утром у гостиницы.

— Когда поедете на автобусную экскурсию, — сказал он, прощаясь, остановитесь на площади Дзержинского. В центре памятник Дзержинскому на высоком пьедестале. На этой площади большой детский магазин. А про соседнее здание гид вам наверняка ничего не скажет. Так вот, это Лубянка.

Около гостиницы стояли свободные такси, но ни один из водителей не говорил по-английски, не понимал слов «британское посольство» или не мог разобрать адрес, написанный английскими буквами. Может быть, меня и поняли, но отказались везти. Так или иначе, мне пришлось пойти пешком. Продолжал валить сырой снег, и под ногами была слякоть. Когда я прошел полторы мили, мои ботинки насквозь пропитались ледяной жижей, а настроение стало мерзким.

Следуя инструкциям Стивена, я нашел лестницу и спустился на набережную. Слева от меня возвышались темные тяжелые здания, а справа тянулся высокий — по грудь — парапет. Когда я достигтаки ворот посольства, из сторожевой будки вышел русский солдат, преградивший мне дорогу.

Произошел странный спор, в котором ни один из собеседников не понимал ни слова другого. Я тыкал пальцем в циферблат своих часов, в дверь посольства, повторял, что я англичанин и даже готов был перекреститься. Наконец русский охранник с сомнением на лице отступил на шаг и позволил мне пройти.

Огромную дверь посольства передо мной без всякого волнения распахнул швейцар в темно-синей униформе, украшенной позолоченными галунами.

Вестибюль, лестница и многочисленные двери, открывшиеся моему взору, были богато отделаны полированными деревянными панелями и элегантными лепными карнизами. Прямо напротив двери стоял большой, покрытый кожей стол, за которым сидел дежурный. Рядом стоял еще один человек — высокий, худой и меланхоличный. Его седоватые волосы были тщательно зачесаны назад.

Темно-синий швейцар помог мне освободиться от пальто и шапки, а сидевший за столом осведомился, чем может быть мне полезен.

— Мне назначил встречу атташе по культуре, — ответил я.

Седовласый человек склонил голову, как цветок под порывом ветра, с дежурной улыбкой сообщил, что он и есть атташе по культуре, и протянул мне вялую руку. Я как можно теплее ответил на приветствие. Атташе пробормотал что-то банальное насчет погоды и воздушного путешествия. Очевидно, в это время он решал, что я собой представляю, и пришел к благоприятным выводам, ибо внезапно в нем проснулось обаяние и он спросил, не хочу ли я осмотреть посольство прежде, чем мы перейдем в его офис, где нас ждет выпивка. Его офис, пояснил атташе, располагался в отдельном здании.

Поднявшись по лестнице, мы совершили экскурсию по залам посольства и должным образом оценили туалет с лучшим в Москве видом на Кремль. Атташе, представившийся как Оливер Уотермен, болтал с таким видом, словно ежедневно водил посетителей по этому маршруту. Возможно, так оно и было. Закончив осмотр, мы перешли через двор в одноэтажный корпус более современного вида, который занимали застеленные коврами одинаковые офисы. Там мы сразу же получили по большому стакану со спиртным.

— Ума не приложу, что мы можем сделать для вас, — сказал хозяин, усевшись в глубокое кожаное кресло и указав мне на такое же. — Мне кажется, что эта суета вокруг Фаррингфорда — просто много шума из ничего.

— Хотелось бы надеяться, — ответил я.

— Я уверен, — тонко улыбнулся Уотермен. — Дыма без огня не бывает, а мы не видели даже искорки.

— Вы сами беседовали с тремя русскими наблюдателями? — решил я взять быка за рога.

Уотермен откашлялся и озабоченно посмотрел на меня:

— Каких наблюдателей вы имеете в виду?

Я покорно объяснил, и атташе сразу успокоился, словно освобожденный от ответственности.

— Видите ли, — приятно улыбаясь, объяснил он, — мы, посольские работники, не встречались с ними. Мы обратились в Министерство иностранных дел, и нам сообщили, что никто не знает чего-либо, заслуживающего внимания.

— Вы не могли встретиться с этими людьми с глазу на глаз у них дома?

Он покачал головой.

— Частные контакты возбраняются, можно даже сказать, запрещены.

— Запрещены нам или им?

— И тем и другим. Но нам — определенно.

— Значит, вы, хотя и живете здесь, незнакомы с русскими?

Он снова покачал головой без всякого видимого сожаления.

— В неофициальных контактах всегда есть риск.

— Значит, ксенофобия здесь по-прежнему сильна? — спросил я.

Уотермен задумчиво положил ногу на ногу, потом поменял их местами.

— Страх перед иностранцами старше, чем политика, — сказал он, улыбнувшись так, словно уже не в первый раз произносил этот афоризм. — А теперь, что касается ваших запросов...

Его прервал телефон. После третьего звонка Уотермен поднял трубку и просто сказал:

— Да? — Затем он нахмурился, выслушал несколько слов и ответил: Хорошо, проводите его.

Опустив трубку на рычаги, атташе вернулся к прерванной фразе.

— Что касается ваших запросов. Мы можем при необходимости предоставить вам телекс. Кроме того, если вы дадите мне номер вашего телефона в гостинице, я смогу информировать вас о сообщениях, которые будут поступать в ваш адрес.