Онлайн книга «Хочу бабу на роликах!»
|
– Это очень модно. Туфли, сумка приличные есть? – Купила уже. – Украшения? – Бабушкины колечки. – Хорошо бы нитку жемчуга. Небольшую. – Ну у меня есть, помнишь, ты же привезла мне из Испании. – Нормально. У тебя такая внешность, что и подделка сойдет за драгоценность. – Уля, о чем ты говоришь, какая у меня такая внешность? – живо заинтересовалась я. В последнее время все мне намекали только на то, что рядом с таким красавцем я смотрюсь замухрышкой. – В тебе есть изыск. Ты не красавица, уж прости меня, но, на мой вкус, интереснее любой красавицы. В тебе нет никакой дешевки, понимаешь? Только ты в последние годы махнула на себя рукой. Если займешься своей внешностью, ты еще всем дашь сто очков вперед. – Ах, Ульяша, я тебя обожаю! Ничего лучшего ты сегодня не могла мне сказать. – Только не крась губы. А глаза, наоборот, накрась посильнее. И будешь неотразима. Руки в порядке? – Да. – Тогда до завтра. Приезжай часам к двум, сможешь? – Постараюсь. И вдруг, положив трубку, я сообразила, что свекровь уже давно не объявляется. Это было очень на нее непохоже. Обиделась на что-то или захворала? Надо бы выяснить, а то потом только хуже будет. Я сразу набрала ее номер. – У телефона. – Светлана Георгиевна, добрый день, у вас все в порядке? – Почему тебя это вдруг заинтересовало? – Просто вы давно не приходите, не звоните, я забеспокоилась, здоровы ли вы… – Твоими молитвами. Спасибо, что побеспокоилась, я к этому не привыкла. – А почему вы не были на последнем спектакле? Такой сумасшедший успех… – Я была занята, – сухо ответила свекровь. – Ну хорошо, раз все в порядке, тогда до свидания. – Подожди, Саша! Я давно хочу спросить… Что Глеб тебе привез? – В каком смысле? – не поняла я. – Ну он привез тебе какие-то вещи? – Лучше бы не привозил… – Да? – как-то радостно спросила она. – Почему? И тут до меня дошло! Она обиделась на Глеба за желтые шмотки! – Потому что почти все желтое… Черт знает что! Я видела, что он и вам тоже желтенькое привез, чувствовала, что вам не понравится, но вы же его знаете… Ему легко внушить любую чушь, особенно если говорить с апломбом. Но вы не расстраивайтесь. – Жалко, лежат новые веши… Может, можно их кому-то продать? – Это я не знаю! – Да, кстати, Саша, я хотела тебя спросить… Помнишь, я давала тебе книгу Молоховец? – Помню, конечно. – Она тебе нужна? – Да нет, в общем… – Не могла бы ты мне ее привезти? – Пожалуйста, но уже завтра, сегодня не получится. – Хорошо, пусть будет завтра. Только скажи когда. – Ну примерно в час дня. – Я решила сделать это по дороге к Ульяше. – У меня в час ученица. Светлана Георгиевна преподает французский. – Так я просто закину вам книгу, и все. – Ну что ж, если другое время ты выбрать не можешь… – Извините, у меня завтра много дел. Всего доброго, Светлана Георгиевна. – Я поспешила положить трубку, иначе меня опять захлестнет волна обид на меня, на сына, на весь мир. Надо только еще найти эту чертову Молоховец. Я стала обозревать книжные полки. Ага, вон она! Я залезла на стул, достала Молоховец, и вдруг взгляд мой упал на толстый том «Истории КПСС». И зачем он тут стоит? Только место занимает, выкину его, и дело с концом. Это еще от тетки Глеба осталось. Вообще, надо бы разобрать книги, многое наверняка уже не нужно, как вот эта «История». Но сегодня мне не до того. И все-таки я сняла книгу с полки, а заодно и еще несколько книг по научному коммунизму. С каким удовольствием я от них избавлюсь! Но тут меня как-то шатнуло, и стопка книг разлетелась в стороны. Хорошо, еще я сумела удержаться на стуле. Я спрыгнула и стала подбирать книги. И тут заметила, что из «Истории КПСС» выпал какой-то листок. Письмо, что ли? Я развернула сложенный вчетверо лист, заполненный изящным почерком. У меня буквально потемнело в глазах. "Любимый мой, уже нет сил жить так далеко от тебя! Я знаю, время и расстояние работают против меня, но ничего не могу с этим поделать. Я пытаюсь приучить себя к мысли, что мы не одно целое, что у нас все отдельно, но это больно, это так больно! Я живу почти в раю, но для меня это настоящий ад. Боже мой, Глеб, как трудно писать о любви, как трудно придумать что-то новое… Каждая фраза будто уже тысячи раз читана, но поверь, каждая буква кричит о любви к тебе! Я часто смотрю на море. Знаешь, у него цвет твоих глаз. Да-да, не у тебя глаза цвета моря, а у моря цвет твоих глаз. Вот так я воспринимаю действительность. Прости, если на бумаге это выглядит пошлостью, но что делать, если я так чувствую, а выразить иначе не умею. Вот уж точно говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло… Те две недели, что мы были вместе, дают мне такую пишу для воспоминаний… Я говорю себе: сегодня 16 января, и я по минутам вспоминаю этот день. И, конечно, ночь. У меня таких воспоминаний пятнадцать, а это немало… Я знаю, Глеб, что ты тоже любишь меня и что сейчас неподходящий момент, но поверь, нельзя строить жизнь с женщиной только на жалости и благодарности. Ничем хорошим это не кончится для вас обоих, только любовь должна связывать людей, только любовь. А что получается? У тебя жалость и благодарность, у меня благодарность и расчет. А в результате страдают все: и мой муж, и твоя жена, и мы оба… Глеб, мы должны, мы просто обязаны разорвать этот порочный круг. Прошу тебя, подумай об этом и напиши. Одно твое слово, и я брошу все! Не нужен мне этот рай, ничего не нужно, если тебя нет рядом. Господи, как я люблю тебя! Прости, я готова ждать сколько нужно. Тысячу раз целую тебя, мой любимый. Твоя Л.". Боже, что это? Мой мир, мой маленький мир, который я построила на своей любви и вере в любовь мужа, стремительно рушился – да что там, уже рухнул. Потом я сказала себе: подожди, давай спокойно все обдумай. Но где же взять это спокойствие? Кто такая эта Л.? Откуда она взялась, куда делась? Или она никуда не делась? Может, она существует по сей день в его жизни? И в каком это раю у моря она живет? Я вертела в руках злополучный листок. Он был явно не новым, бумага уже чуть потемнела. Глеб хранит это письмо, значит, оно ему дорого? В конце концов, мало ли что бывает, ну переспал он с дамочкой, та влюбилась по уши, письма пишет, но если бы она… О чем я думаю? Там же черным по белому сказано, что он живет со мной из жалости и благодарности. Кровь бросилась мне в лицо. Ну из благодарности – это понятно, а из жалости? 16 января… |