Онлайн книга «Цыц!»
|
— Почему увы? — искренне удивился он. — Мама такая красавица… — Так и вы… — Договаривайте, вы же хотели сказать: «Тоже не урод». — О, как все запущено! Уверяю вас, Лиля, вы ничуть не хуже вашей мамы, просто как бы это сказать… Вы еще дичок, а мама ваша растение уже обработанное селекционерами. К тому же Полина гениально умеет играть красавицу. В этом вся соль. Возьмите у мамы несколько уроков и, уверяю вас… — Да нет, тут нужен природный талант. А вы умный. — Спасибо на добром слове. Ну вот мы и приехали. Полина говорит, вы еще не были в этой квартире. — Не была. — Вон видите на третьем этаже четыре освещенных окна, это вас ждут. А вдруг Артем заявился прямо к маме, чтобы не проворонить меня, он же не знал, каким поездом я поеду… Сергей донес ее чемодан до двери и позвонил. Дверь мгновенно открылась. На пороге стояла Софья Яновна, домоправительница, как называла ее мать и дальняя родственница. — Лиля, деточка, наконец-то, заходи скорее, мамаша скоро будет, звонила уже, что едет! Выглядишь хорошо, не меняешься. Дай-ка, я тебя поцелую! — от Софьи Яновны вкусно пахло корицей. — Сережа, заходите, Полина велела вас тоже к ужину звать. Жаль Юрия Мироныча в Питере нет. — Спасибо, Софья Яновна, непременно, только пойду отгоню машину на стоянку. — Идите, голубчик, может, уже и Полина прибудет. Сергей ушел. Софья Яновна еще раз поцеловала Лилю. — Пошли, покажу тебе твою комнату. — Спасибо, но я хочу всю квартиру посмотреть. — Да ты что! Полина меня убьет. Она сама хочет тебе все показать. — Ладно, — засмеялась Лиля. Она уже поняла, что квартира обставлена на старинный лад, мебель сплошь антикварная. Впрочем, мама всегда любила антиквариат. В комнате, куда провела ее Софья Яновна, стояла красивая кровать-лодка из карельской березы с черным деревом, такой же туалетный столик, на полу лежал светлый ковер. — Мать сказала, что это навсегда твоя комната. — А шкаф тут есть? — полюбопытствовала Лиля. — А как же. Только шкафа такого карельского она не нашла и вон что удумала. В стене за изумительной красоты ширмой была едва приметная дверь, которая вела в просторную гардеробную. — Прелесть какая! — Давай, может пока разберешь вещички-то. Да заодно глянь, подарки уж тебя дожидаются. Короче, я на кухню, а ты тут разбирайся. На кровати лежала красивая большая коробка. Лиля достала оттуда восхитительный светло-сиреневый пеньюар с ночной рубашкой. Голливуд, усмехнулась про себя Лиля. А в гардеробной на плечиках висел махровый розовый халат, мягкий и воздушный. Еще там обнаружились такие же тапочки. Хотелось немедленно облачиться в эту прелесть, но Лиля была уверена, что кроме Сергея, мама кого-нибудь еще непременно притащит к ужину. Она быстро распаковала чемодан, достала подарки для матери, Мироныча и Софьи Яновны. Быстро сменила свитерок на легкую кофточку, причесалась и слегка подкрасилась. Да, мама не даст мне скучать и к чертям собачьим всех мужиков. Раздался звонок в дверь. Она прислушалась, узнала тенорок Сергея. Надо бы выйти к нему… А впрочем, можно и не спешить. Но тут в дверь опять позвонили, два раза. Мама! Лиля выскочила в прихожую. — Лилёнок! — Мамочка! Они бросились друг другу в объятия. Полина Сергеевна как всегда выглядела ослепительно. Шикарный бледно-зеленый костюм, сногсшибательная шляпа (она обожала шляпы), высоченные каблуки, безупречный макияж и это после тяжелого трудового дня. — Мамочка, ты как всегда красавица! — Да ладно, Лилёнок! Как я счастлива, что ты здесь! О, Сережа, спасибо большущее, что встретили дочку. За матерью в квартиру вошло еще несколько человек. — Лилечка! Девочка, не узнаешь меня? — воскликнула глубоким прокуренным голосом дама в черном плаще. — Ох, тетя Сима! Откуда вы? — обрадовалась Лиля старой маминой подруге, актрисе Нижегородского театра. — А я теперь в Питере, в Александринку позвали! — Как здорово, тетя Сима! С кем-то ее знакомили, кто-то говорил, что помнит ее «вот такусенькой», словом, привычная суета, всегда окружавшая маму. Вскоре все собрались в столовой за огромным овальным столом, над которым нависал большой и очень уютный абажур золотистого шелка. Стол был накрыт торжественно, по всем правилам этикета. С ума сойти, думала Лиля, вспоминая годы, когда они только что не голодали. Правда и тогда бабушка не позволяла опускаться. «Имей в виду, Поля, если я увижу на столе газетку, я немедленно умру!» Правда, когда бабушка уезжала к сестре в Киев, они с мамой нарочно ели на газетке, смеялись, перемигивались и вообще вели себя как две подружки-второклассницы в отсутствие строгих родителей. При муже Лиля тоже строго блюла все правила. Вернусь домой, накуплю одноразовой посуды и буду есть на газетке, решила она. Куплю пива, воблы… В дверь опять позвонили. Пришел сосед, в котором Лиля узнала знаменитейшего артиста Лисицына. — Поля, прости за вторжение, но я просто не мог не поделиться, иначе меня бы разорвало! — со смехом заявил он. — О, какое общество! Может, я не к месту? — Николай Николаевич! Вы всегда к месту, садитесь с нами, познакомьтесь, это моя дочь, Лиля. Знаменитый артист глянул на Лилю глазом опытного бабника: — Очаровательная девушка, просто ландыш! — Ник. Ник, от чего вас могло разорвать? — напомнила тетя Сима. — Ах да! Друзья мои, я услыхал по телевизору фразу! Вроде бы уже привык, что там говорят на кошмарном языке, но такое! Представьте себе, какая-то шмакодявка сказала про Пенелопу Крус: «Положение публичной женщины…» Народ за столом грохнул. — Это еще не все! Так вот «положение публичной женщины обязывает к присутствию большого количества макияжа на лице!» Ну, каково? Куда мы катимся? Я бы эту девку отовсюду выгнал поганой метлой! — А у нее, скорее всего, имеется диплом! — Тогда метлу надо бы сначала окунуть в нечистоты! — Совершенно с вами согласна! — заявила тетя Сима. — Нас все-таки учили говорить по-русски, а сейчас… Вот на днях смотрела «К барьеру». Схлестнулись два интеллигента. — Это не интеллигенты! — закричал Ник. Ник. — Хорошо, согласна! Но формально, это были писатель, причем очень известный, и историк старого дворянского рода. Писатель говорил: «банты#», а историк: «мы понимаем о том, что…» Каково? |