Онлайн книга «Полет Ворона»
— Личная. — Павел сжал губы. — Понятно. А скажите, пожалуйста, она знала, что у Дмитрия Дормидонтовича есть именное оружие? — Наверное. Не знаю. Мы эти вопросы не обсуждали. Я знал. — Давно знали? — Пожалуй, с детства. — И?.. — Простите? — Не возникало желания… ну там, пострелять по банкам или перед сверстниками похвастаться? — Нет. Вещи отца были для нас неприкосновенны. И потом, сколько себя помню, я никогда не любил оружия. — Но пользоваться приходилось? — Да. В экспедициях. — Итак, насколько я понимаю, вам неизвестно, знала ли потерпевшая о наличии в доме оружия? — Неизвестно. — Так… А скажите, какие отношения были у Елены Дмитриевны с ее мужем, Вороновым Виктором Петровичем? — Не знаю. Понимаете, последние годы мы были не особенно близки с сестрой. А Воронова я видел всего один раз — на их свадьбе, год назад. И сестру я с тех пор не видел. Завтра собирались встретиться… А вышло сегодня. Павел замолчал. Следователь не торопил его. Лишь когда Павел достал из кармана сигареты, однофамилец из прокуратуры щелкнул зажигалкой, давая прикурить, и спросил: — Она не могла повторить попытку самоубийства… по личной причине? От неожиданности Павел поперхнулся дымом. Откашлявшись, он сказал: — То есть из-за Воронова? Я сомневаюсь. — Почему? А что толку отмалчиваться… теперь? Елке все равно не поможешь. — Понимаете, тогда, после первого случая, она сильно переменилась. Мне кажется, что она вообще утратила способность чувствовать. Любить, во всяком случае… Впрочем, я не знаю, что с ней было во Франции… — А вы обратили внимание на зеркало? — неожиданно спросил следователь. — Нет, а что? — Там была надпись, сделанная губной помадой. — Надпись? — Да. «Прощай, изменщик коварный!» Павел невольно улыбнулся. — Это из какого-то мещанского романса. Елка… то есть Елена могла такое написать только в шутку. — Хороша шутка! Однако же мать Воронова показала, что по возвращении из Парижа ее сын несколько дней отсутствовал, а потом пришел и заявил Елене Дмитриевне, что уходит к другой женщине. — Вот как? Я не знал. И как она к этому отнеслась?! — Спокойно собрала мужу чемоданы и выставила его за порог. — Вот видите! Даже если Воронов и ушел к другой, стреляться из-за этого она не стала бы. — Я тоже склоняюсь к такому выводу. Тем более что ваша сестра, прежде чем воспользоваться оружием, вынула из него магазин с патронами. Павел изумленно посмотрел на следователя. — Тогда как же?.. — Видимо, до того она случайно передернула затворную раму и послала патрон из магазина в патронник. Потом она вынула из пистолета обойму, но не учла, что один патрон остался в стволе… — Значит, все же неосторожное обращение? А может быть, был еще кто-то, и она не сама?.. — Теоретически не исключено. Однако ваши родители услышали выстрел, входя в квартиру. То же услышали и соседи. Некоторые даже выскочили на площадку. В это время или после никто не мог выйти из квартиры незамеченным. Конечно, гипотетический убийца мог, к примеру, сделать выстрел через подушку и уйти, оставив капсюль с детонатором в стенных часах или, скажем, под дверным ковриком. Но это уже из области детективной фантастики… Разумеется, мы проведем тщательную экспертизу вещ-доков, но убежден, что никаких следов присутствия второго лица обнаружено не будет… Их разговор прервался диким криком из прихожей. Оба вскочили и выбежали туда. Трое здоровенных ребят — один в белом халате, один в милицейской форме, один в штатском — из последних сил удерживали извивающуюся всем телом Лидию Тарасовну, в лице которой не осталось ничего человеческого. Четвертый стоял у стенки, согнувшись и держась за живот. Ближе к дверям лежал неизвестный Павлу оборванец с разбитой головой. Рядом с ним валялась тяжелая стойка для чистки обуви. На шум выбежали люди из гостиной. В прихожей стало тесно. — Спокойно! — крикнул следователь и протиснулся к группе, держащей Лидию Тарасовну. — Что тут произошло? Насибов? — обратился он к штатскому. — Да вот, — начал он и тут же взвыл от боли. Вопрос следователя отвлек его внимание, он ослабил хватку, и Лидия Тарасовна, изловчившись, ударила его ногой. — Что стоите столбами?! — заорал следователь на столпившийся народ. — Кто-нибудь, смените Насибова, подержите ее! А к этому врача, срочно! Ближайший к группе милиционер схватил Лидию Тарасовну за руку и лихо заломил за спину. Мать Павла согнулась и зашипела. — Осторожней, дуболом, руку сломаёщь! — крикнул следователь и вновь обратился к Насибову, потирающему коленку. — Рассказывай! — Ну, мы, в общем… После уколов она вроде успокоилась, стала просить вывести ее сюда, посмотреть на дочь, проститься… Ну, она встала, мы вышли, а тут как раз открывается дверь и на пороге этот. Мы и глазом моргнуть не успели, а она вырвалась, схватила подставку и зафигачила ему в голову… — Молодцы! — саркастически заметил Чернов-следователь. — Увести ее в комнату! — крикнул он, пробираясь вместе с Павлом к дверям. — Врача туда, укол посильнее, чтобы вырубилась!.. С этим что? — спросил он, показывая на лежащего возле входа мужчину. — Без сознания, — сказал врач, сидящий на корточках возле неизвестного. — Сильная травма головы, кровотечение. Возможно повреждение черепа, сотрясение мозга наверняка. Пульс, дыхание есть… Пьяный он, Валерий Михайлович. — Понятно, — сказал следователь. — Перевязать, ну и все, что полагается… Вызвать третью «скорую». — Зачем третью? — спросил врач. — Этого в травму, Чернову в психиатрическую, и глаз с обоих не спускать. Воронову — к нам, в прозекторскую… Извините, — сказал он, обращаясь к Павлу. — Недоглядели, козлы! Народу столько, путаются только под ногами, мешают работать… Подойдите сюда, пожалуйста. Узнаете его? — Нет, — сказал Павел, но подошел, пригляделся. — Хотя стойте, это, кажется, Воронов… Надо же. А год назад был такой холеный… — Вы уверены, что Воронов? — пристально глядя на Павла, спросил следователь. Павел пожал плечами. — Точно Воронов, — подтвердил стоящий у двери милиционер. — Он сам так назвался. Говорил, что муж, просил пустить… — Разберемся, — хмуро посмотрев на милиционера, сказал следователь. — Еще раз извините, Павел Дмитриевич, сами видите… Голова кругом… Вы можете идти. — Как это идти? — не понял Павел. — Домой. Завтра-послезавтра продолжим разговор в прокуратуре. Или могу к вам заехать… |