Онлайн книга «Крик ворона»
|
– Объясни. – При таком раскладе, даже если бы они засыпались по полной, ты остался бы чистехонек. Занимался научной работой в солидном институте, про леваки не знал, в коммерцию не лез. И вот лимонтьевы с клизмерами, бяки нехорошие, гремят под фанфары, а честный, но обманутый советский ученый Чернов продолжает свою шибко полезную для страны деятельность. – Погоди, но ведь Лимонтьев и есть главный организатор! – Сомневаюсь. Он скорее зиц-председатель Фунт. – Что-то я не пойму, к чему ты клонишь? – К тому, что тебе не следовало вставать на дыбы. Продолжал бы себе спокойненько работать. – Даже когда они прикончили Жаппара? – Тогда тем более. Они показали, что умеют быстро и жестко защищать свои интересы, которые, кстати, совпадают с твоими. – Что? Ты соображаешь, что говоришь? Гнать за границу ценнейшее стратегическое сырье – в моих интересах?!! – Еще не факт, что они занимались или готовились заняться именно этим. А вот Жаппар – он как разгнал. За что ими же и был наказан. – И что, по-твоему, мне надо делать сейчас? – Прекратить артачиться и возвращаться в институт. Павел задохнулся от возмущения. – Офигел? После всего с Нюточкой? – А что? Утрись, засунь свой праведный гнев куда подальше и возвращайся. – По их милости отец лежит при смерти! – Не заставляй меня напоминать тебе, что если бы ты не вел себя как самый идиотский идиот, ни с отцом твоим, ни с Нюточкой ничего бы не случилось. Павел подскочил к Рафаловичу, схватил его за лацканы кожаного пиджака и прошипел ему в лицо: – Не смей, слышишь! Рафалович взметнул руки, освободился от захвата и отскочил на два шага. – Что, Пашенька, правда глаза колет, а? Павел закрыл глаза, сделал глубокий вдох, медленно сосчитал до десяти и выдохнул. Рафалович за это время встал так, чтобы обеденный стол оказался между ним и Павлом. – Ты извини меня, Леня, – спокойно выговорил Павел. – Это за что же? – спросил Рафалович недоверчиво. – За то, что отнял у тебя время понапрасну. Я ведь чувствовал, что разговор наш закончится чем-то в этом роде, и не хотел обременять ни себя, ни тебя. Таня уговорила. Она отчего-то очень верит тебе… Так что забудь, пожалуйста, все, о чем мы тут говорили, и не поминай лихом. – Ни фига себе, забудь! А ты снова какую-нибудь глупость выкинешь, и они тебя грохнут! – Не грохнут. Я еще с одним умным человеком поговорю, он немного в курсе моих дел, может, другой выход присоветует. – А какой может быть другой выход? – Ну, например, работа за границей. Он же Таню в этот чешский фильм пристроил. Не исключено, что и мне поможет. – И кто же это такой всемогущий? – Да не знаешь. Есть в Москве такой Шеров Вадим Ахметович. – Стой! – воскликнул Рафалович. – Повтори, как ты сказал? – Шеров Вадим Ахметович. – Так. – Рафалович грузно опустился на стул. – Быстро рассказывай, как и где ты с ним познакомился. И что значит, что он «немного в курсе твоих дел»? Постарайся ничего не упустить. Это очень важно. Выслушав Павла, Рафалович положил локти на стол и прижал ладони к вискам. – Я тебе говорил, что надо возвращаться в институт. Теперь скажу иначе: не просто возвращаться, а на коленях ползти, лоб об землю расшибить, чтобы назад приняли. – Это еще почему? – Потому что это шеровская комбинация, и очень масштабная. А те, кто встает ему поперек дороги, долго не живут. – Готов рискнуть. – Да пойми ты, идиот! Он же убьет тебя! – Ты будешь смеяться, но есть вещи пострашнее смерти. Рафалович замотал головой и застонал: – Господи, ну какой урод!.. В последний раз спрашиваю: однозначно нет? – Однозначно. И давай прекратим… – Нет, погоди… Сходи-ка лучше завари кофейку. И если коньячок найдется… – А ты? – Я буду думать. Долго и скучно. Через несколько минут Павел принес кофе в турке, початую бутылку «Праздничного» и хрустальную стопочку. Рафалович что-то чертил пальцами на бахромчатой скатерти и бормотал под нос. Он поднял голову и, начисто проигнорировав стопочку, плеснул коньяк прямо в кружку с остатками прошлой порции кофе. Залпом выпил, крякнул и сказал: – Есть у меня дорожка. Экстренный путь отхода. Для себя готовил, но тебе, видать, нужнее… Но имей в виду, обратной дороги уже не будет. Тебе придется бросить все – дом, семью, собственное имя. – Таню, Нюточку? – с тоской в голосе спросил Павел. – Все… Возможно, потом, через пару-тройку лет, когда про тебя все забудут, вы сможете воссоединиться… где-нибудь подальше отсюда. – В бега податься? Как злостный алиментщик? – Тогда возвращайся к Шерову под крылышко. Других вариантов нет. – Есть. Обратиться в органы. Есть же прокуратура, милиция… – Тогда уж лучше прямо к Шерову обратись. Время сэкономишь, а результат будет тот же. – Что ты мелешь? По-твоему, им куплены все? – Не обязательно куплены и не обязательно им. Но это ничего не меняет. – Но ведь есть же честные, порядочные… – Согласен. Могу назвать несколько фамилий. Но даже над самым честным чиновником стоит начальство… Справедливость, милый мой, торжествует только в романах. Или на небесах. – Я не представляю себе, как жить без Тани… – А ты с ней посоветуйся. Убежден, она скажет тебе то же самое, что и я. В отличие от тебя она жизнь правильно понимает. – Договорились. Я потолкую с ней и позвоню тебе. – А вот звонить мне не надо. Я сам позвоню. Два раза. Первого звонка жди завтра в десять утра. Трубку возьмешь сам. Если решите действовать по моему сценарию, скажешь «Алло». Если надумаете что-то другое и даете отбой, скажешь «Я слушаю». Я тут же отключаюсь. – Ну, а если позвонит кто-то другой? – ошарашенно спросил Павел. – Господи, ну поговоришь!.. Слушай дальше. Если работаем мой вариант, дней через пять-семь будет второй звонок. Запоминай хорошенько. Я скажу: «Это такой-то цех? Ларионова!» Отвечаешь произвольно, в том смысле, что не туда попали. Это тебе сигнал. Номер цеха – это час, когда тебе в тот же день явиться по указанному адресу. Например, восемнадцатый – значит, в восемнадцать ноль-ноль и так далее… |