Онлайн книга «Искушение Ворона»
|
– И вы полагаете, что у нас в Ордене нынче складывается похожая ситуация? – У вас превосходные чутье и интуиция. – Это одно и то же. – Тем не менее, надеюсь, у нас здесь никто не хочет такого же развития событий, как в романе? – Вы угрожаете или констатируете? – Из двух названных мотивов – безусловно второй… Мне по сути моей профессии полагается функционировать по цепочке: анализ – детерминация – констатация… – Разве ваши миллиарды и первая позиция в списке Форбса – это деньги за работу врача-диагноста? – Разумеется, не только! Я не закончил цепочку. Как и в любой науке – а я все же полагаю себя прежде всего именно ученым, а потом бизнесменом, – полная цепочка, выражающая задачи моей деятельности выглядит таким образом: анализ – детерминация – и… и постановка, обращение явления или ситуации себе в утилитарную пользу. – Да, эта достаточно циничная парадигма современной науки в обществе мне знакома, но вернемся к вашим баранам, вы говорили о ситуации в Ордене и аналогиях с Марио Пьюзо. – Да, в Ордене тоже есть два явных течения, это представители традиционного воззрения на мировые процессы и проблемы, где деньги олицетворяются исключительно нефтью… – Петти, Хаммонд и Макмиллан? – Да, Петти, Хаммонд и Макмиллан. По их мнению, весь механизм управления миром сводится к вульгарной схеме: ОПЕК – лондонская нефтяная биржа – наши авианосцы в Персидском заливе… Они привыкли так управлять все пятьдесят последних лет и хотят рулить миром еще лет сто… – Но схема продолжает исправно работать! – Да, но прогресс подсказывает возможности более быстрых денег и, что немаловажно, при наименьших накладных расходах, включающих содержание армады авианосцев и братание со средневековыми персидскими феодалами… – И носитель этого прогресса вы?! – И я… – Расскажите подробнее, тут ведь и ваш этот русский Барковский? – Он только малая часть… Весь фокус в том, что мировая экономика – настолько сложная и нестабильная математическая конструкция, что ее гораздо легче выводить из состояния равновесия, чем уравновешивать. И что самое главное, явления дестабилизации могут даваться меньшей затратой средств, чем усилия по приведению в равновесный порядок той же схемы с ОПЕК и ценами на нефть на лондонской бирже… – То есть можно делать быстрые деньги на неких искусственно создаваемых потрясениях экономики? Это и есть ваш «бизнес со скоростью мысли»? – Именно! И мы готовы вести его в рамках деятельности Ордена с вашей, разумеется, поддержкой… – Барковский? Но мы уже договорились. – Не только Барковский. Занимаясь математикой применительно к экономическим моделям, мы разработали эффективную систему провоцирования, создания нестабильных состояний систем с видимым устойчивым равновесием. У нас даже объявился юный гений, которого мы успели перехватить, пока он не заявился на Нобелевскую премию. Мы буквально его за фалду стокгольмского фрака изловили и тут же засекретили его работы под семь печатей синей бороды, дав ему в пять раз больше денег, нежели бы он получил в Нобелевском комитете… – И этот парень работает на вас? – На нас, если лично вы этого захотите. – А почему вы решили поделиться таким сокровищем и не снять сливки в одиночку? – Да если бы снимать сливки пришлось с какой-нибудь Венесуэлы или Гондураса, тогда – признаюсь, дабы не показаться неискренним – делиться бы не стал… – Что? Неужто будем разорять весь мир? – Пока не весь. – Одну шестую часть суши? Россию с Барковским? – Да нет же, Россия большая, но не столь денежная, ее мы тоже почешем… Но у нас есть реально готовые модели тряхнуть юго-восток: Малайзия, Сингапур, Южная Корея. Плюс Латинскую Америку – Аргентину, Венесуэлу… Пока… – Что вам нужно от меня? – Формально утвердить наш план на заседании Капитула… – И тем вы застрахуетесь на случай разоблачений в искусственном разорении экономик целых регионов? – Да, мне нужно прикрытие Ордена, и за это я готов делиться… – С Орденом? – И лично с вами… Отдельной строкой. – А вы даете себе отчет в том, какому риску я подвергнусь, лоббируя в Капитуле ваш проект? – Да, и более того… – Что? – Я связываю гибель вашего супруга… – С… – Да… Здесь запись оборвалась… Берч поглядел на подчиненных. – Что скажете, господа? И господа ответили долгим молчанием. Берч понимал, что глупо ожидать от Гребински и Макгвайера каких-либо смелых высказываний по поводу услышанного. Особо важными расследованиями занимался Девятый отдел, и вся информация, которая крутилась в нем, имела статус не только особой государственной значимости, но и строжайшей секретности. Отделы не могли обмениваться подобной информацией без разрешения директора ФБР. И теперь, если директор знакомил их, начальников других отделов, с информацией из чрева Девятого отдела и притом сам начальник Девятого отдела в беседе участия не принимал – такие обстоятельства наводили на мысли, что либо будут сливать начальника отдела, либо будут сливать сам отдел. А если так? То кого назначат? Или с каким отделом сольют «девятку»? Приглашенные были в явном замешательстве. Но Берч и не ждал от Гребински и Макгвайера, что они тут же примутся делиться с ним ассоциативным рядом своих соображений… И покуда невидимые бури проносились по нейронным цепочкам надкорковых областей их мозгов, Берч поставил новую кассету… – Первый голос принадлежит известному вам политику, а второй – покойному лорду Морвену. Запись архивная, старенькая, но небезынтересная… Берч нажал на кнопку. – Ваши гребаные доктора в своих лабораториях полностью провалились с программой СПИДа… – сказал первый голос. – Мы признаем неудачу, – отвечал второй. – Вы обещали, что передохнут все цветные, что вирус будет работать строго избирательно, а где же его гребаная избирательность? Мрут вполне белые люди… – Да, наших ученых постигла неудача, но мы работаем над совершенно новым вирусом, поражающим иммунную систему и дыхательные пути, и на этот раз яйцеголовые обещают полный успех, болезнь будет поражать исключительно желтых и узкоглазых. – А сами-то не боитесь? Ведь внешне вы тоже ох как похожи на япошку! – Нет, сэр, я не японец, с моими генами все чисто… На этот раз мы запустим вирус в самый густонаселенный регион. |