Онлайн книга «Фантомная боль»
|
– Понял, – мне отчаянно не хотелось открывать глаза, но пришлось. – Какой план? – несмотря ни на что я оставался их командиром. – В ковбоев кто-нибудь в детстве играл? – во рту пересохло, нестерпимо хотелось пить. – Еще бы! – раздраженный Якудза выглядел как натянутая струна. – В детдоме с утра до ночи все поголовно играют в ковбоев. Любимая наша забава. Лошадки… Тыгы-дым… Тыгы-дым… Индейцы со стрелами. Пиу-пиу… Отважные первопроходцы. Неужели забыл? – Да, – что бы сейчас я ни сказал, они все воспримут в штыки. – У нас есть вода? – Нет, – Герцогине доставляло явное удовольствие отказывать мне во всем. – Тогда берем тряпки из багажника и заматываем нижнюю часть лица. – Зачем? Якудза хотел добавить: «этот хренов маскарад?», в последний момент передумав. С Флинтом шутки плохи. Даже без Моржа. А уж с булом – подавно. Нервы ни к черту. Перед глазами до сих пор стоит счастливое лицо молодого танкиста, который обрадовался встрече. П…ц! Все настолько дерьмово, что и не передать. Уж скорее бы выйти из гребаной «Радуги». Выполнить задание, перебив всех к чертовой матери, или сдохнуть самим… – Могут возникнуть проблемы с двойниками, если нас опознают, – терпеливо объяснил я. – А с замотанными лицами все пройдет как по маслу? – судя по тону, Герцогиня саркастически улыбалась у меня за спиной. – Не знаю. Уверен в одном – вряд ли пассажиры поезда решат, что мы хотим ограбить состав. – Или играем в ковбоев? – Или играем в ковбоев. На корабле капитана Крюка назревал очередной мятеж. По идее «пираты – верные собаки», должны были давно болтаться на реях или кормить голодных акул. Напрасно я дал им второй шанс. Бунт надо душить в самом зародыше, пока он не окреп, почувствовав силу. Но теперь, перед абордажем, поздно жалеть о былых промахах. Нужно выполнить задание и вернуться домой. Других вариантов нет… Замотав нижнюю половину лица тряпками, мы вышли из машины. Как и положено старшему, я возглавлял шествие. Обрубок руки со следами высохшей крови на рукаве выступал в роли боевого ранения, внушавшего доверие. Ни дать ни взять олицетворение бодрой «агитки» из старых черно-белых фильмов про войну. «Мужественные герои до конца выполнили свой долг, борясь с превосходящими силами противника. Бравый капитан, потеряв руку в бою, тем не менее остался в строю. С риском для жизни выведя своих людей из-под шквального огня неприятеля…» Расклад был – проще не придумаешь: паровоз и один вагон. Две коробки на колесах, обшитые стальными листами. Первая в два раза короче, зато с трубой. На крыше второй две пулеметные башни. Стальные решетки в узких щелях-бойницах. Надежная защита от животной мощи кадавров, но не от коварства людей. Ворота неприступной крепости распахнулись, пропуская нас внутрь. Даже не пришлось прибегать к обычным в таких случаях уловкам, прикидываясь усталыми путниками, ищущими кров и еду. – Вы откуда, сынки? – спросил старик с почерневшим от угольной пыли лицом. Судя по виду, он был скорее кочегаром, чем машинистом. Хотя вполне мог быть и тем, и другим. – С другой стороны, отец, – успел ответить я, прежде чем окончательно сорвавшийся с катушек Якудза дал короткую очередь. Старик стоял на подножке вагона. Пули вошли снизу вверх – в подбородок, выйдя из затылка фонтаном кровавых струй. «Легкая смерть. Даже не успел испугаться», – отстраненно подумал я. Мертвое тело с изуродованной головой не успело коснуться земли, а Якудза уже запрыгнул на подножку, чтобы в следующее мгновение оказаться в вагоне. За ним последовал Валет. Безрукий командир шел третьим. Замыкала процессию «сестра милосердия» – Герцогиня. Штурм замкнутых помещений, как правило, осложняется проблемами со спасением заложников. В нашем случае некого было спасать. Убить всех, убедиться, что девчонка мертва, и перейти на другую сторону зла. Туда, где все не так беспросветно жестоко, как здесь. Вот и весь план. Внутренняя планировка вагона отличалась от стандартного в таких случаях ряда кресел или кабинок купе. Однако входную дверь тамбура, по каким-то причинам, убирать не стали. Это позволило Якудзе бросить в вагон две гранаты, захлопнуть дверь и дождаться взрыва. Расчет был прост: даже если по счастливой случайности осколки никого не убьют, то взрывная волна по-любому оглушит. После чего не составит труда добить дезориентированных врагов. Удар… Еще один… Взрывная волна бьет по железной стене. Заволновавшийся пол пытается уйти из-под ног, словно проснувшийся после долгой спячки вулкан, пробует силы в первом подземном толчке. Барабанная дробь осколков не слышна из-за гулких раскатов грозы. Первый весенний гром невозможно спутать ни с чем. Он дарит надежду, что предстоящее лето будет пронзительно нежным, как в детстве, когда всё «по-другому»… Особенно если маски сорваны и тряпки отброшены в сторону за ненадобностью. – Ух ты! Пластмассовые фигурки игрушечных солдатиков открывают рты от удивления: «Посмотрите, как громко бабахнуло!» На самом деле – обычная предосторожность. Барабанные перепонки не резиновые. Даже у бесчувственных кукол. – Вперед! Перекосившаяся дверь не открывается сразу. Приходится несколько раз ударить ногой, чтобы распахнуть ее. Тра-та-та-та-та! – весело стрекочет автомат, посылая длинную очередь в пустоту. Тра-та-ташеньки-та-та! – задорно вторит ему второй. Задымленный коридор похож на предрассветное шоссе, окутанное пеленой густого тумана. Ничего не разобрать дальше вытянутой руки. А вдруг там обрыв? Пропасть забвения длиной в миллион лет? Или, хуже того, – в миллиард? Разбежавшись, не почувствуешь под ногами земли, с запоздалым сожалением осознав, что ошибся, выбрав не тот цвет. К черту сомнения! Поставив все на красное, глупо сожалеть о содеянном. Надо идти до конца. Только вперед! Пленных не брать! Бравый однорукий капитан из старого фильма делает первый шаг, подавая пример остальным: – Не сомневайтесь, друзья. Наше дело правое! Мы победим! Пиф-паф! – авторитетно поддерживает хозяина пистолет в тщетной попытке разогнать визжащими от восторга пулями вязкую пелену неизвестности. Тра-та-та-та-та, – не перестает радоваться жизни бьющийся в истерике автомат. Жалобно хрустит под ногами сорванная взрывом пластиковая обшивка вагона. – Пожалуйста, не стреляйте! Извини, друг, не можем. Не мы придумали правила, и не нам их менять. Это война. «Не оставлять за собой никого» – так приказал командир. Ничего личного, брат, ты и так уже труп. Я всего лишь облегчу боль… |