Онлайн книга «Двери в полночь»
Дэвид резко хлопнул меня по руке, и я уронила кружку обратно на стол. Она упала на бок, жидкость вылилась, мгновенно захлестнув весь стол, и через несколько секунд застыла, чуть светясь и тускло посверкивая. Я успела вскочить на ноги, как и капитан, и теперь оторопело смотрела на застывшую в полете каплю — она сорвалась с края стола, но еще не достигла пола — и так и осталась висеть в воздухе. Дэвид выглядел разъяренным. На лбу у него вздулась вена, ноздри ходили ходуном, втягивая воздух, а спина стала напряженно-прямой. Женщина медленно поднялась из-за стола и сделала шаг в нашу сторону, по комнате разливалось ее глухое шипение. — Не надо. Поить нас. Расплавой, — раздельно произнес Дэвид, и по его тону было понятно, что он едва сдерживается, — или мне постоянно грозить Шеферелем? Шипение продолжалось еще пару секунд, а потом стихло. Старуха ухмыльнулась, но в глазах ее застыла злоба. — И правда, зачем мне ссориться с его высочеством… — Мы уходим, — Дэвид резко схватил меня за руку и выволок наружу. — Добро возвращаться, — послышалось нам в спины, и Госпожа тоненько, визгливо рассмеялась. А снаружи было темно и холодно и бил косой жесткий снег. — Да что ты за существо такое?! — сорвался Дэвид, и его едва заметный акцент совершенно пропал. — У тебя что, карма постоянно в неприятности влипать?! Я попыталась оправдаться: — А что это вообще за милая тетенька, с которой лучше не ссориться?! Что за «расплава»?! Почему ты вообще привел меня туда, где мне может быть опасно?! — Да потому, что тут везде опасно! — взорвался капитан с новой силой. — Потому что это город такой, понимаешь?! И если ты так хотела быть крутой теткой из фильмов, тебе надо знать, что здесь водится и какие у него методы охоты! А ты повелась как девочка на первую же провокацию Госпожи! — Я просто понюхать хотела! — Поню-ю-юхать! — передразнил меня Дэвид, подходя ближе. — Оборотень решил понюхать опасную штуку! С вашим обостренным обонянием! МОЛОДЕЦ! Ты знаешь, что бы с тобой было, если бы не я?! — О, если бы не ты?! — не выдержала я. — А может быть, если бы не имя Шефереля, а?! Дэвид, набравший полную грудь воздуха для новой отповеди, неожиданно замолчал. Он смотрел на меня и пытался подобрать слова, но не мог. — Да, — тихо произнес он, — имя Шефереля. Он может почти все в этом городе. Повисла тишина. Накал страстей спал сам собой, и теперь мы явно выруливали на очередную секретную тире неприятную тему. — Почему она назвала его «высочеством»? Почему она вообще про него знает, у нас в конторе он Александр Дмитриевич, да и ты зовешь его сэром Александром… Дэвид вздохнул, потер лоб, поднял воротник куртки: — Пойдем дальше, и я расскажу тебе, что могу. Мы развернулись и зашагали в темноту. — Что нас там еще ждет? — попыталась пошутить я, пока Дэвид собирался с мыслями. — Ничего особенного нового, — рассеянно ответил он, — пара вампиров, может быть, несколько вольных оборотней. Мимо проплыли арки истфака, голые деревья в корке снега и инея. Блеснула решетка у массивного здания Двенадцати коллегий. Оно было совершенно темным и спящим, и я с каким-то облегчением подумала, что хотя бы там никто не водится. Раздавшийся с третьего этажа вой разорвал ночь на клочки и заставил меня подпрыгнуть на месте. Я поняла, что куртка и футболка испорчены, только когда сообразила, что вишу в воздухе, а крылья размеренно хлопают за спиной. Я виновато посмотрела вниз. — Молодец, — Дэвид стоял, задрав голову и уперев руки в бока, — спускаться будешь? Я с некоторым усилием взяла себя в руки и аккуратно приземлилась на плотно утоптанный снег. — Что это было? — Ты точно хочешь знать? — Дэвид поджал губы. Я поспешно замотала головой и прикрыла глаза. На мгновение меня выгнуло дугой — и я снова стала обычным человеком. Правда, с прорванной в двух местах курткой. Дэвид смотрел на меня со снисходительной усмешкой. — Грозный киношный бабец, — хмыкнул он, растеряв остатки акцента. — «Именем Шефереля!» — передразнила я его. — Давай уже рассказывай, что он у нас за птица. — Этого никто не знает, вынужден тебя разочаровать, — Дэвид пожал плечами, не вынимая рук из карманов куртки, — но некоторым хватает и этого незнания, чтобы вести себя прилично. Я покосилась на него, скептически выгнув бровь. Нет, ну я понимаю все, Шеф у нас крут неимоверно, но… — А некоторым? — подсказала я. — А некоторым, конечно, не хватает, — ощетинился Дэвид, — молодые в основном понимают только силу. И вот они как раз знают только, что есть в городе высшая сила, которая может надавать им по их магическим задницам по самое не могу. Знаешь, зарвавшийся вампир, упивающийся своей неуязвимостью, — это не очень здорово. Я кивнула, мы шли дальше. В снегу оставались углубления от наших ног, и мне казалось, что мы где-то за полярным кругом: ровная, нетронутая гладь снега и две одинокие цепочки следов… Я зябко повела плечами. — Замерзла? — Ага, — я потерла отмерзающий кончик носа, — вот в такие моменты я жалею, что не вампир. Дэвид на мгновение остановился, оглядываясь по сторонам. — По идее, мы должны тут все осмотреть, конечно, — он вдумчиво почесал чисто выбритый подбородок, — но, если я тебя заморожу и доведу до простуды, вряд ли Оскар меня по головке погладит. Я усиленно закивала: тепло снаружи и внутри — это как раз то, что мне сейчас нужно! — Ладно, — Дэвид махнул рукой, — пошли в бар. Он тут недалеко, у метро, там и отогреешься. И выпить нальют чего угодно. — Бар? — Да, для нелюдей. И всех прочих. Всех, кто в курсе. — Ух ты! Я надеялась, что что-то такое должно быть! — Я прибавила шагу. — А как он называется? — Ты знаешь, довольно странно. Ну то есть как минимум нелогично. Но когда бар назывался понятно и логично, а? — Ну так?.. — «Всевидящее око». Снег начал падать крупными хлопьями. Дэвид шагал вперед, я, чуть отстав, семенила следом. — Дэвид, а что такое расплава? — Знаешь что-нибудь про золото лепреконов? — Ну, — я вспомнила что-то про радуги, но быстро отмела этот вариант, — кажется, оно не совсем настоящее? — А точнее, совсем не настоящее. Не настоящее настолько, что они его РАСПЛАВляют и делают какой-то странный напиток, что-то типа эля. Да-да, эль — тоже не на ровном месте родился. Ну, в общем, что лепрекону счастье, то человеку — смерть. |