Онлайн книга «Двери в полночь»
Ко мне заходили почти все, с кем я успела познакомиться: Черт и Михалыч, причем последний топтался в ногах и немного краснел; Крапива и несколько незнакомых мне эмпатов — пытались организовать какое-то там экспериментальное лечебное «впрыскивание» в меня энергии — я ничего не почувствовала, но была им благодарна; Вел появлялась у меня почти каждый день с охапкой свежих новостей; даже вечно занятые лисички забежали пару раз справиться о моем здоровье; но только не Оскар и не Шеф. Мне было грустно, что тут скрывать. Я обиделась на них, обиделась как никогда. И хотя головой понимала, что этому есть объяснение, это ничего не меняло. Вел сказала мне, что Город перешел на военное положение и что они наверняка очень заняты, но я по глазам эмпата видела, что она недоумевает так же, как и я. Как-то Борменталь наткнулся на меня в таком состоянии. Я лежала, отвернувшись от двери и уткнувшись носом в подушку. — Почему они не приходят? Он тихо вздохнул и накрыл мою бледную как мел руку своей ладонью, покрытой мягкой рыжеватой шерстью: — Поверь мне, маленькая, так лучше для тебя. — Чем? Он снова вздохнул: — Я не имею права рассказывать, прости. Я кивнула, стараясь проглотить комок обиды в горле, и снова уткнулась в подушку. Так или иначе, но прошло и это время. И когда Борменталь вновь пришел проведать меня, я успела вскочить с кровати раньше, чем за ним закрылась дверь. Он удовлетворенно хмыкнул, но все равно отказался меня отпускать. В следующий раз я спрыгнула ему на спину со шкафа, поставленного мне в палату. Поправив съехавшие набок очки и дернув коротким, немного собачьим носом, доктор согласился передать решение о моей выписке Оскару и Шефу. Как ни странно, согласие я получила довольно быстро. Прошло буквально два дня, маленький доктор вошел ко мне в палату с небольшой бумажкой в руках. Я отложила журнал, который со скуки кромсала, пытаясь составить письмо о выкупе из обрезков слов, и внимательно на него посмотрела. Борменталь опустил глаза в бумажку и снова перечитал ее. — Ну что, поздравляю, тебя выпускают. — В чем подвох? — Я оттолкнулась от подушки и перекатилась вперед, оперевшись о руки. — Да ни в чем, — он пожал плечами, — ну терапия тебе назначена. — Терапия? — Да, восстановительная, — Борменталь поправил сползшие очки и присел на край моей кровати, — так всегда бывает после серьезных ранений. — И кто ее назначил? — Шеферель. — Хм. И кто будет ее вести? — Шеферель. С тихим смехом я откинулась обратно на подушку. Все возвращалось на круги своя. Сказать, что я была рада его видеть, — это не сказать ничего. Такой бури эмоций я даже сама от себя не ожидала. Из больничного крыла меня выписали в тот же день, когда начиналась и «терапия», так что я даже не успела заехать домой. И вот теперь, когда я открыла дверь кабинета Шефа, он, как и раньше, сидел на краешке стола, протягивая мне кружку, над которой медленно млел пар: — Кофе? Мне показалось, что я не видела его лет сто как минимум. И эти интонации, эта вопросительно поднятая бровь, даже его кабинет, в котором ничего не изменилось с моего первого визита, — все вдруг показалось мне таким родным, таким… желанным, что я сама не поняла, как преодолела расстояние до стола и повисла у него на шее. — Ого. От Шефа пахло ветром и морем, и мне на мгновение показалось, что я стою на краю обрыва и вот сейчас прыгну в пустоту, отдаваясь воздушным потокам. — Да, Чирик, терапия тебе необходима, — он говорил насмешливо, но одной рукой все же приобнял меня в ответ, и я почуяла в этом жесте искренность — а остальное неважно. Я отстранилась, нашла свое любимое кресло и с наслаждением в него плюхнулась. Шеф смотрел на меня одновременно довольно и подозрительно. — Чего это ты такая стала радушная? — Я пожала плечами. — Надо было давно тебя ножиком пырнуть. Я фыркнула, принимая наконец из его рук чашку кофе. — Кстати, а где Оскар? Как я ни старалась, небрежности в тоне мне не хватило. То ли дыхание сбилось на «Оскар», то ли я просто не сумела сдержать напряжения, и дрогнули руки. Не знаю, но Шеф сразу подобрался и стянул губы в прямую линию: — Занят. Я посмотрела на Шефа, он — на меня. Мы оба знали, что он врет, только я не знала, почему. Прошла минута, другая… — Почему вы не приходили? — Мой голос прозвучал неожиданно хрипло. Шеф встал со стола, глянул на меня неожиданно жестко — ни за что не скажешь, что только что мы радостно обнимались, — и потянулся за сигаретами. — Потому что так было лучше. Для тебя. И хватит вопросов. — Ну почему?! — Я поставила чашку на стол так резко, что кофе из нее выплеснулся на стол. — Почему хватит?! Я просто хочу правды! — Правды? — Шеф сделал шаг вперед, нависнув надо мной: — О'кей, будет тебе правда. Ты уже не маленькая девочка, что я тебя, в самом деле, оберегаю! Он наклонился так близко, что я видела, как в его зрачках отражаются лампочки на потолке: — Оскар не хочет тебя видеть. Ясно? Наверное, так же почувствовала себя жена Лота, когда оглянулась на горящий город и обратилась в соляной столб. Несколько мгновений я просидела, не двигаясь, потом кое-как вздохнула: — Поч… — Я попыталась втянуть воздух. — Почему? Он помолчал пару секунд и буквально выплюнул: — Не знаю. Я кивнула, рассеянно шаря взглядом по полу. В ногах появилось странное ощущение, что если я прямо сейчас не уйду, то их сведет судорогой, — и я вылетела из кабинета, едва касаясь пола. Надо было съездить к матери — она думала, что я в срочной длительной командировке, — но не было сил делать вид, что все нормально, так что я ограничилась звонком. Голос у нее был немного сонный: — Чирик? Ты чего среди ночи? — Ой, ночь уже, да? — Я запоздало глянула на часы. Было почти два. — Прости, я с этой работой совсем запуталась когда у нас что. Спи, я днем позвоню. Если соображу, когда у нас день, — я вымученно засмеялась. — Да ладно уже, — кажется, мама улыбнулась, — чего хотела? — Да просто спросить, как твои дела. А то давно не разговаривали. Она на мгновение замолчала, видимо перебирая в уме происшествия последних дней. — Да все нормально, ничего особенного не происходит в моей старушечьей жизни. — Я заеду, — я снова улыбнулась, уже искренне, — как будет окно в работе. А то только вернулась, надо кучу рапортов писать. |