Онлайн книга «Промышленникъ»
|
Увидев, что вопрос вроде как решен положительно, вернее, будет решен, еще один охранник решил немного изменить свою судьбу. Смельчаку уже давненько надоела рутина службы на проходной, отчаянно хотелось чего-то нового и интересного и при этом крайне желательно более денежного. Например, попробовать себя в отделе экспедирования, собственно экспедитором. Какие там деньги люди зашибают! Сказка! Просто как сыр в масле катаются. Опять же, особое благоволение хозяина именно к работникам этого отдела уже давно стало чем-то вроде пословицы. А если рылом не вышел в экспедиторы, так это тоже не беда – если, конечно, правдивы слухи о том, что господин главный инспектор собирается обзавестись десятком-другим официальных подчиненных. Младший инспектор условий труда – это звучит! И, пожалуй, куда как лучше простого экспедитора. Начальственная должность, не абы что! В ответ на немного путаное и сбивчивое, но вместе с тем весьма искреннее обращение Григорий Дмитрич для начала задумчиво подкрутил кончики усов и хмыкнул: – Хм. Собираюсь, верно. Да вот все как-то собраться не могу. Поглядев на смельчака каким-то непонятным взглядом, он дотянулся до стопки бумаги и «отщипнул» от нее еще пару листов. – Пиши прошение о переводе и всю свою биографию. – Виноват, Григорий Дмитрич, так я же уже?.. Понял. Что писать? – Где родился-крестился, как и кем служил, ну и все в таком же духе и со всеми интересными подробностями. И самое главное. Только правду, какой бы она ни была. Понял? Ну а раз понял, так и приступай. Многодетный отец чертыхнулся и в очередной раз смял испорченный кляксой лист. – Семен, раз уж начал ему помогать, так помогай до конца. А то он со своей писулькой до вечера провозится. Не спеша пролистав вторую укладку и позаимствовав из нее еще пяток служебных записок, Долгин допил свой чай и принял заявку на оказание матпомощи. Мельком просмотрел, одобрительно хмыкнул, затем достал авторучку и поставил размашистую подпись. – Вот теперь все красиво и правильно, не стыдно и самому Александру Яковлевичу показать. Кстати, он как раз у себя, так что все сейчас и оформим, в самом лучшем виде. Второе прошение Долгин читал еще более внимательно, а вот ручку доставать не торопился. Вместо этого он еще раз оглядел подтянутого охранника, преданно и с надеждой взиравшего на него в ответ, упрятал бумагу к себе в портмоне и лениво бросил: – За нарушение контракта – штраф сто рублей и перевод в наружную охрану третьей складской линии. В наступившей тягостной тишине раздался неясный полусип-полукашель – сглотнув внезапно образовавшийся в горле ком, неудачливый проситель потерянно вопросил: – Какое нарушение?.. Господин главный инспектор вздохнул: – Куда и к кому заглядываешь раз в две недели – надеюсь, не позабыл? А значит, у тебя пункт девять, запрещающий разглашать сведения о компании, ставшие известными в ходе службы. И пункт двенадцать – частичная нелояльность своему работодателю. Можно было бы и на полную наскрести, да жалко тебя, дурака. Охранник медленно бледнел до прозрачной синевы, тихо ежась под взглядами своих недавних сослуживцев. Полными недоумения и непонимания столь внезапной немилости начальства к собрату-охраннику. А вот старший смены понял все и сразу, отчего выражение его лица обещало кое-кому большие неприятности. Для здоровья вообще и самочувствия в частности. – Достаточно или еще что разъяснить? Затравленно оглядевшись по сторонам, молодой мужчина сник – и лишь что-то тихо-тихо пробормотал. – Вижу, вопросов больше нет. А остальные – слушайте и мотайте на ус: компания знает ВСЕ, что ее интересует. И про всех. Пока вы заботитесь о ней, она заботится о вас – защитит, вылечит, накормит, обучит. Хорошо себя проявите – в начальники поставит. Случись что плохое – и о семье вашей позаботится, вдову поддержит, детей в люди выведет. Если ошибся кто, по дурости да молодости – простит и даже попрекать не будет. И некоторую помощь людям государевым тоже поймет, это дело, можно сказать, житейское. Но все это – до определенного предела. Внимательно оглядев бывших сослуживцев (отряды, может, и разные, да бригада-то все равно была одна на всех, четырнадцатая Ченстоховская), главный инспектор повторил с заметным нажимом: – Компания дает шанс всем, кто того достоин. Главное – не обманывать и честно исполнять работу. Все! Закрыв и присоединив вторую укладку к первой, главный инспектор слегка отряхнул ладони и подошел к вешалке. Глядя на него, как-то нерешительно засобирался и Силантий, то и дело поглядывая на свое прошение, так и оставшееся лежать на столе у старшего смены. Ан нет, оно все же перекочевало со стола в нужные руки, а потом и во внутренний карман сюртука. – Семен, чтобы морды лица у всех были целые. Проверю! А за чай благодарствую, весьма хорош. Следуя за господином Долгиным на третий этаж управы, многодетный отец изо всех сил давил в себе предательскую робость. Для него и старший смены – уже высокое начальство. А уж к самому к его благородию!.. Как бы они не разгневались, что с такой мелочью от важных дел отрывают… Но все оказалось не так уж и плохо, как думалось, – вообще-то хозяин кабинета даже не обратил внимания на вошедших, занятый чтением бумаг. – Александр Яковлевич, тут небольшой вопрос надо бы решить… – Ну? Положив листок с прошением прямо на важные (других на столе у владельца фабрики и быть не может) документы, главный инспектор отошел в сторону и присел на стул, оставив охранника в полном одиночестве. Его благородие прошение прочел, подписал и равнодушно отодвинул от себя. Но только Григорий Дмитрич потянулся за ставшей ОЧЕНЬ важной бумажкой, как ее опять пододвинули обратно, заодно заинтересовавшись просителем. – Силантий Саблин? – Так точно! – Дед в Отечественную войну отличился? [27] – Так точно, в драгунах был. – А скажи мне, Силантий, почему у трех твоих сыновей и четырех дочек отчества с остальными не совпадают? – Так… Ваше благородие, разрешите доложить? – Силантий привычно вытянулся по стойке смирно. – Дети – это брата моего, Луки. Он от холеры недавно умер, с женкой. А я их, значит, к себе. Вот. Прошение в очередной раз проделало свой короткий путь по столу, в направлении самого просителя. – Свободен. – Благодарствую, ваше благородие! Подождав, пока закроется дверь, князь едва слышно хмыкнул: |