Книга До скорой встречи!, страница 26 – Лори Фрэнкел

— Иди к черту, придурок? — предложил Дэш.

— Блин, я серьезно! Готов поспорить, чудики вроде тебя сломают программу к чертовой матери, — пожаловался Сэм.

— Нерелевантный запрос, — подкинула идею Мередит.

— Слишком сложно, — возразил Сэм.

— Зато, когда выйдем на международный рынок, всем будет понятно, — поддержал этот вариант Дэш.

— Какая разница?

— А зачем это тебе?

— Правда или действие?

— Я вас не понимать.

— Вам отказано в доступе к данным файлам. Свяжитесь с системным администратором.

— Я люблю тебя и не хотел бы причинять тебе боль, — неожиданно предложила Мередит, посерьезнев.

— С каких пор такая фраза означает: «У меня недостаточно информации, чтобы ответить на твой вопрос»? — удивился Дэш.

— Фраза про отсутствие информации слишком уклончива, а моя реплика сразу переходит к сути.

— А суть тогда в чем?

— В том, что весь смысл этих бесед сводится к одному: «Я люблю тебя и не хотел бы причинять тебе боль. И я очень по тебе скучаю». В итоге они остановились на фразе: «Прости, любовь моя, я не понимаю тебя». В настройках программы пользователь мог изменить форму обращения на любую другую: детка, мой ангел, дорогой, милая или просто имя собственное.

Отменно налаженный онлайн-сервис знакомств? Пустяки! Сэм изобрел вечную жизнь. Бессмертие! Не для того, кто умер, конечно, ему все равно, а для близких и любимых покинувшего сей мир человека. Для них Сэм мог оживить ушедшего, позволить ему остаться с ними навсегда. Разве это не бессмертие? Сэм был доволен собой, как никогда. Пользователи сайта знакомств получали идеального партнера и уходили с сайта, унося с собой свои деньги, но мертвые умирали навсегда, и только Сэм мог вернуть их, при условии регулярных платежей от заинтересованного лица.

— Свидания — это временно. Смерть — это на всю жизнь, — придумала слоган Мередит.

— Ну прямо гений маркетинга! — рассмеялся Дэш.

Они провели чудесное дождливое Рождество, собравшись всей семьей в арендованном домике на острове Видби недалеко от Сиэтла и наблюдая за штормами, налетавшими на остров и снова исчезающими. Сэм с Мередит налаживали отношения с Кайлом и Джулией, а когда все ложились спать, вместе с Дэшем строили планы на будущее. Ради их общего проекта Мередит нужно было бросать работу, и это ее явно пугало. Дэшу пришлось бы добавить пару шаров к дюжине тех, которыми он и так жонглировал, и это одновременно пугало и привлекало его. Сэм был бы вынужден соприкоснуться в работе с живыми людьми, и это ужасало его. Кроме прочего, Мередит беспокоили родители: ей не хотелось врать им, ведь они все равно узнают рано или поздно, но рассказать сейчас — значит позволить им себя отговорить. Отношения между ними еще были натянутыми, они боялись не то сказать, не так посмотреть. Главное, они собрались вместе на Рождество, убеждал любимую Сэм, а это уже кое-что. Родители Дэша тоже приехали, а потом к ним выбрался и отец Сэма, так что они все перезнакомились. Сэм вспоминал, как они раньше проводили Рождество вдвоем с отцом, и думал: «Теперь все будет иначе». Они все стоят на краю перемен. Впервые в жизни Сэм оказался членом большой дружной семьи: викторины и настольные игры, рождественские традиции, включающие очень странную пищу, попробовать которую в другой ситуации Сэм никогда не отважился бы (покрашенные в красный и зеленый цвет сырные шарики ставили под вопрос его любовь к молочным продуктам), разложенное на всех горизонтальных поверхностях печенье, и куча народу — куда ни кинешь взгляд. Отныне так всегда и будет, решил про себя Сэм, — родственники, проблемы, еда, любовь, семейные традиции. Все менялось на глазах. Такой вот «дивный новый мир».

Проведя целую неделю вместе с родителями, Сэм, Мередит и Дэш ударились в детство: после каждого приема пищи требовали десерт, полдня не вылезали из пижам, заняли все свободные столы пазлами, не собрав ни один до конца, и почти не пили спиртного, за исключением эгг-нога [12] . Его, правда, они употребляли в огромных количествах.

Казалось странным обсуждать вопросы жизни и смерти и разрабатывать идею нового бизнеса, сидя в рождественской пижаме с елочками, заляпанной кремом и яичным желтком, слизывая красно-зеленые кусочки сыра с пальцев, ногти на которых накрашены синим с блестками лаком — его Мередит нашла в рождественском чулке с подарками (очевидно, еще одна семейная традиция) и настояла на том, чтобы сделать маникюр всем, включая собак. Сэм подумал, это создает необходимый баланс. Взвалить на себя огромную ответственность и соприкоснуться с человеческим горем легче всего, если у тебя на голове рождественский ободок с плюшевыми рогами оленя.

— Знаете, нам нужно придумать новое название. «Почта для мертвых» звучит грубовато, — озадачил всех Дэш, размешивая в кружке с торчащей из нее карамельной тросточкой горячий шоколад, куда он только что добавил двойную порцию мятного ликера.

Сэм поднял бровь, но промолчал.

— С точки зрения маркетинга название действительно паршивое, — согласилась Мередит.

— Пусть будет «м-почта», — предложил Сэм.

— М-почта?

— Да, просто сократим название по аналогии с электронной почтой, которую принято сокращать как и-мейл или джи-мейл.

— А если спросят, как это расшифровывается? — возразила Мередит. — Лучше «ай-смертный».

— Боюсь, Стив Джобс нас засудит, — усмехнулся Дэш. — Раз уж обычная почта — это и-мейл, то наша пусть зовется «и-морталис».

— Мы ведь не хотим, чтобы программу ассоциировали со смертью, — сказала Мередит. Сэм опять поднял бровь. — Предлагаю «и-живи» — так пободрее.

— Похоже на название шампуня для закрашивания седины, — съехидничал Дэш. — Как насчет «о-живи»?

— Еще хуже! Воскреси-мейл?

— Почта духов?

— Потусторонняя почта?

— Мыло из могилы?

— Загробная электронка?

— Мне казалось, мы решили уйти от идеи смерти, — вдруг вспомнил Дэш. — Электронная родня?

— Ага, представь, кто-нибудь говорит: «Познакомься с моим покойным папой, теперь он — мой электронный родственник». Звучит ужасно!

— А как вам «Покойная почта»? — вклинился Сэм. — Намекает одновременно на упокоение в смысле погребения мертвых и на покой в смысле обретения мира в душе.

Повисла пауза. А потом Дэш кинул в Сэма фигуркой из настольной игры, воскликнув:

— Господи, Мередит, ну почему твой парень всегда оказывается самым умным?

После Нового года Дэш прилетал в Сиэтл каждую неделю, останавливаясь на пару дней у Сэма с Мередит, чтобы участвовать в запуске их общего проекта. Вся одежда, какую он брал с собой, умещалась в небольшую спортивную сумку. Пижон Дэш объяснял это тем, что в Сиэтле можно одеваться как бог на душу положит, поэтому лучшие прикиды пусть остаются в Лос-Анджелесе — там, где их способны оценить по достоинству. Однако мало-помалу Дэш приволок к ним в дом шесть коробок с ковриками и тряпками, досками, кастрюлями и мисками, дуршлагом, термометрами, подносами, мерными ложками и стаканчиками, поварешками, весами, давилками и формочками всевозможных размеров. Имелось там и несколько десятков крошечных конвертиков с загадочными порошками и малюсеньких бутылочек с загадочными жидкостями.