Онлайн книга «Прекрасное далеко»
|
Я вскакиваю. — Да ни при чем тут эта чертова погода! Я так поразила их, что они умолкли. Мне бы тоже замолчать. Попросить извинения за вспышку. Постараться все исправить. Обругать индийский климат. Но я не могу. Что-то прорвалось изнутри, и это уже не загнать обратно. — Вы знаете, что он снова взялся за опиум? Что он не может это бросить? Что все наши добрые намерения по силе никогда не сравнятся с его желанием умереть? — Джемма, прошу тебя! — рявкает Том. — Нет, Томас. Ты хочешь для меня именно такой жизни? Хочешь, чтобы я стала похожей на тебя? Носила шоры и не говорила ни о чем серьезном, и пила слабенький чай с другими людьми, которые на все готовы, лишь бы не видеть правды, особенно о самих себе? Ну, так я не стану всем этим заниматься! И я не желаю больше лгать ради вас! Бабушка прижимает большие пальцы к белой плоскости сложенного платка, заставляя его лежать ровно. Мне стыдно, что я так низко с ней обошлась, и еще более стыдно за то, что я ненавижу ее слабость. Когда я выскакиваю из комнаты, я слышу ее голос, тихий и неуверенный: — Конечно, все дело в климате… Том догоняет меня на лестнице и втаскивает в библиотеку. Отцовские книги строго смотрят на нас с полок. — Джемма, это слишком жестоко! Моя кровь уже угомонилась, гнев укрощен раскаянием, но я не порадую Тома, не дам ему это понять. Я беру какую-то книгу со стеллажа и, усевшись на неудобный деревянный стул, открываю ее. Это оказывается «Ад» Данте Алигьери. — Здоровье отца — не единственная причина, по которой я вызвал тебя. Твое поведение на балу было… пугающим. «Ты же ни о чем понятия не имеешь, Том…» Я переворачиваю страницу, изображая страстный интерес. — С того самого дня, как ты приехала в Англию, ты постоянно бунтовала и создавала трудности. Но ведь достаточно одного нарушения приличий, одного намека на скандал, чтобы твоя репутация и твои шансы на будущее погибли навсегда! Гнев заново прорывается сквозь путы стыда. — Моя репутация, — холодно произношу я. — А что, больше во мне ничего и нет? — Репутация женщины — ее состояние, Джемма! Я резко переворачиваю страницу, и та слегка надрывается. — Это не так. Том вынимает пробку из хрустального графина и наливает немного виски в высокий стакан. — Так уж обстоят дела. Ты можешь меня ненавидеть за то, что я говорю тебе все это, но таково истинное положение дел. Разве ты не помнишь, что именно из-за этого погибла наша мать? Она могла бы спокойно жить в Англии, и отец был бы здоров, и ничего подобного не произошло бы, если бы она всего лишь жила в соответствии с проверенными временем законами общества. — А может, как раз это и было невозможно? Что, если она не могла существовать в таком тесном корсете? Что, если я точно такая же, как она… — Кому-то могут и не нравиться правила, Джемма. Но любой обязан их придерживаться. Именно так и создается цивилизованное общество. Неужели ты думаешь, что я согласен со всеми установлениями своего госпиталя или со всеми решениями, которые принимает наше руководство? Неужели ты думаешь, что я не предпочел бы поступать по-своему? Он делает глоток спиртного и морщится. — Я не мог указывать матери, но я могу приказать тебе. Я не позволю тебе пойти по ее стопам. — Ты не позволишь? — фыркаю я. — Вряд ли ты вправе распоряжаться моей жизнью. — Вот тут ты ошибаешься. Поскольку отец болен, твоим опекуном становлюсь я, и я намерен очень серьезно отнестись к своим обязанностям. Меня охватывает новый страх. Все последнее время я тревожилась из-за того, что могут со мной сделать Орден, братство Ракшана и твари Зимних земель. Я совсем забыла, что самые серьезные опасности, с которыми я могу столкнуться, таятся прямо здесь, в моем мире. — Ты не вернешься в школу. Эта самая Академия Спенс была серьезной ошибкой. Ты останешься дома до самого дебюта. — Но у меня там подруги… Том надвигается на меня. — Подруги? Мисс Брэдшоу, дешевая лгунья, и мисс Уортингтон, особа весьма сомнительной добродетели? Отличная компания! Ты здесь познакомишься с хорошими, правильными девушками. Я вскакиваю. — С правильными? Я их уже множество повидала, и могу тебе сказать, они такие же пустые, как твоя чайная чашка! А что касается моих подруг, так ты их просто не знаешь, так что, думаю, ты не вправе о них рассуждать! — Я вправе потребовать, чтобы ты сменила тон! — шипит брат, оглядываясь на дверь. «Конечно, тебе не хотелось бы, чтобы слуги знали о наших делах. Не хочется, чтобы им стало известно: у меня есть собственное мнение и я готова его высказать». — Значит, тебя совсем не заботит твоя собственная семья? Тебя не заботит то, что мисс Брэдшоу поставила меня в дурацкое положение, да и тебя тоже… своим мошенничеством? — Ее мошенничество! Не ты ли сразу проявил к ней интерес, как только услыхал, что она состоятельна? Том наливает себе еще немного. — Человеку в моем положении приходится думать о таких вещах. — Ты был для нее всем миром, а ты так низко с ней обошелся! Неужели только такие леди, как я, обладающие всякими привилегиями от рождения, нуждаются в защите, а, Томас? Глаза Тома округляются. — Неужели ты готова встать на ее сторону, против меня, родного брата? Кровь — не вода, так говорят. И еще — «кровь гуще воды». Вот только большинство жидкостей гуще, чем вода. Узкие плечи Тома обвисают. — Веришь ты мне или нет, Джемма, но я забочусь о твоем благополучии, — говорит он. — Если ты о нем действительно заботишься, Томас, отправь меня обратно в школу. Он делает глоток из стакана. — Нет. Я последую совету лорда Денби, и ты останешься здесь, где я смогу присматривать за тобой. Я отбрасываю книгу в сторону. — Лорд Денби! Я так и знала! Это все делишки братства Ракшана, ведь так? Они намерены взять надо мной власть! Том обвиняющее тычет пальцем в мою сторону. — Вот как раз об этом я и говорил! Как ты себя ведешь? Ты только послушай саму себя — ты же лепечешь о таких вещах, в которых ровно ничего не понимаешь! — Ты станешь отрицать, что вступил в братство Ракшана? Если нет, скажи, как называется твой клуб! — Я не обязан ни в чем перед тобой отчитываться. Это клуб для джентльменов, а ты не мужчина, хотя я не сомневаюсь: ты натянула бы брюки, если бы могла. Я пропускаю мимо ушей его колкость. — Но у тебя булавка Ракшана! |