Книга Прекрасное далеко, страница 80 – Либба Брэй

Мисс Мак-Клити сжимает в руке то, что осталось от кусочка ее пирога, и лакомство рассыпается в крошки.

Я откусываю от своего куска.

— А что, если это станет началом чего-то нового? Что, если миновав его, мы станем свободны?

— Вы бы не отказались от такой возможности, мисс Дойл?

Мисс Мак-Клити пристально смотрит мне в глаза, и я наконец вынуждена отвести взгляд.

— О чем вообще мы говорим? — кудахчет Элизабет.

— Мисс Мак-Клити, земля такая жесткая! — ноет Марта. — Мы не могли бы уже вернуться в школу?

— Да, отлично. Мисс Уортингтон, я оставляю вас за старшую. Девушки, слушайтесь ее.

Мисс Мак-Клити аккуратно стряхивает крошки с рук на салфетку и сворачивает ее.

— Порядок. Вот где ключ. Мисс Дойл, останьтесь, мне понадобится ваша помощь, чтобы все уложить.

Мы с Фелисити переглядываемся. Она проводит пальцем по горлу, как будто взмахивает кинжалом. Надо будет сказать ей позже, что этот жест мне весьма понравился. Мисс Мак-Клити берет букетик полевых цветов и кивком предлагает мне следовать за ней в глубь кладбища. На самую вершину холма ведет крутая тропинка. Ветер здесь дует нещадно. Он вырывает несколько прядей из прически мисс Мак-Клити, и они полощутся над ее лицом, немного смягчая суровое выражение. Отсюда, сверху, я вижу, как девушки веселой цепочкой идут между деревьями, и замыкает шествие Энн. Вдали вырастает из земли здание школы Спенс, так, словно оно — естественная часть ландшафта, как будто оно вечно стояло здесь, вместе с деревьями и кустами или далекой Темзой.

Мисс Мак-Клити кладет цветы к основанию простого надгробного камня. «Евгения Спенс, любимая сестра. 6 мая 1812 года — 21 июня 1871 года».

— Я не знала, что здесь могила миссис Спенс.

— Она хотела, чтобы все было очень просто, без пышных церемоний.

— Какой она была? — спрашиваю я.

— Евгения? У нее был острый ум и большой магический дар. В свое время она была одной из самых могущественных жриц Ордена. Добрая, но твердая. Она верила, что необходимо всегда следовать правилам, без исключений, потому что любое отклонение может привести к несчастьям. Эта школа была делом всей ее жизни. Я очень многому у нее научилась. Она была моей наставницей. Я очень ее любила.

Она вытирает руки, на которых остались крошки земли и листьев от цветов, и надевает перчатки.

— Я очень сочувствую вашей потере, — говорю я. — Мне жаль, что моя мать…

Мисс Мак-Клити быстро застегивает пуговки плаща.

— Ее убил хаос, мисс Дойл. Две девушки нарушили правила, и это привело к гибели нашей любимой учительницы. Помните об этом.

Я вспыхиваю от стыда, и мой румянец не остается незамеченным.

— Мне очень жаль, — говорит мисс Мак-Клити. — Для меня все это было слишком тяжело. И признаю, когда я узнала, что именно дочь Мэри заново нашла ключ к сферам, я была расстроена и разочарована. Ведь та самая особа, чья выходка привела к смерти Евгении, сумела родить нашу спасительницу… Похоже, судьба жестоко над нами подшутила.

— Я не так уж плоха, — возражаю я.

— Одно дело — готовиться к величию. И совсем другое — выдержать его, когда оно на вас свалится. Боюсь, что кровь вашей матери может привести вас к опасному выбору…

Она смотрит на школу, где рабочие стучат молотками, восстанавливая погибшее восточное крыло.

— А вы все еще не в состоянии войти в сферы или восстановить магию Храма?

— Боюсь, нет.

Я рассматриваю надгробие Евгении Спенс, надеясь, что мисс Мак-Клити не заметит, как порозовели мои щеки от произнесенной лжи.

— Интересно, почему мне так трудно в это поверить? — говорит она.

— А нет ли какого-то другого пути в сферы? — спрашиваю я, меняя тему.

— Никто такого пути не знает, — отвечает мисс Мак-Клити.

Она проводит рукой по моим волосам, заправляет за ухо выбившуюся прядь.

— Мы должны быть терпеливыми. Я уверена, ваша сила вернется.

— Если только сферы не откажутся позволить мне продолжить, — напоминаю я.

Она усмехается.

— В этом я весьма сомневаюсь, мисс Дойл. Идемте, надо еще собрать все.

Она идет обратно к месту пикника, и я тащусь за ней.

Я высвобождаю прядь, так аккуратно подобранную мисс Мак-Клити; локон трепещет на ветру.

— Мисс Мак-Клити, но если магия вновь разгорится во мне… и если я снова смогу проникать в сферы… согласится ли Орден заключить союз с племенами, живущими там?

Глаза Мак-Клити вспыхивают.

— Вы что имеете в виду? Объединиться с теми, кто многие века старался нас уничтожить?

— Но если все стало по-другому…

— Нет, мисс Дойл. Некоторые вещи никогда не изменятся. Нас преследовали за нашу веру и нашу силу и в сферах, и вне их. Но мы не сдадимся так легко. Наша миссия — привязать магию к Храму, восстановить руны, вернуть сферы на тот путь, которым они шли до той ужасной трагедии, уничтожившей нашу безопасность.

— Но была ли она на самом деле, эта безопасность? Что-то непохоже.

— Конечно, была. И жителям сфер и нашего мира снова ничто не будет грозить, когда все вернется на прежнюю дорогу.

— Но мы не можем идти назад. Мы можем идти только вперед, — говорю я, сама удивляясь, что повторяю слова мисс Мур.

Мисс Мак-Клити резко смеется.

— И как только могло дойти до такого? Ваша мать едва не уничтожила всех нас, а теперь еще вы готовы забить последний гвоздь в крышку гроба! Помогите-ка мне с этой корзиной, пожалуйста.

Когда я передаю ей стакан для лимонада, наши руки сталкиваются и стакан падает и разлетается на такие мелкие осколки, которые уже невозможно собрать в единое целое.

— Ох, извините, — говорю я, собирая осколки в кучку.

— Вы умудряетесь устроить беспорядок даже в простейших вещах, мисс Дойл. Оставьте. Я сама все сделаю.

Я отхожу в сторону, пробираясь между древними надгробиями, на которых написаны имена тех, кого любили только тогда, когда они были живы.

Когда я возвращаюсь, у восточного крыла разгорается бунт. Фелисити подбегает ко мне и тащит к группе девушек, наблюдающих за всем из-под укрытия деревьев. Мужчины бросили работу. Они собрались вместе, шляпы сдвинуты на затылки, руки сложены на груди, а мистер Миллер, налившись кровью, кричит на них.

— Я здесь мастер, и я вам говорю — заканчивайте работу, или никто не получит денег! Быстро беритесь за дело!

Мужчины переминаются с ноги на ногу. Поправляют шляпы. Один сплевывает на траву. Потом высокий рабочий, с телосложением, как у боксера, выходит вперед. И тревожно оглядывается на товарищей.