Онлайн книга «Образ врага»
|
– Ты? Жениться? – захохотал Цитрус. – Так что же тебе помешало? – У нее был больной отец, она не могла его бросить и уехать со мной… А теперь отвяжись, чертов папарацци. Как у вас, русских, принято говорить, это было давно и не правда. И вообще, с тобой, старый потаскун, я не собираюсь обсуждать свою единственную чистую любовь. Как всегда, нельзя было понять, шутит Карл или говорит серьезно. Они еще долго сидели в баре, и чем больше наливались пивом, тем значительней расходились их взгляды на жизнь вообще и любовь в частности. В итоге чуть не поссорились. Расстались довольно холодно. На самом деле Цитрус даже испугался, когда с легкостью согласился выполнить поручение Азамата – встретиться с Карлом и передать предложение самого Подосинского. Сначала согласился, а потом испугался. Вдруг бернский связной телефон, который дал ему Карл тогда, в Дублине, давно уже недействителен? Вдруг Карла вообще нет в Швейцарии? Все-таки три года прошло. Однако все получилось. Цитрус просьбу выполнил, Карла нашел, поручение передал. А вот Азамат, сволочь такая, крутит теперь, не хочет платить за опасную работу. Оказывается, Карл уже в Москве. Иначе каким образом он мог попасть к Цитрусу домой? Все-таки был он здесь или нет? Почему так ясно стоит сейчас перед глазами светлоусое лицо? Опять в голове все спуталось. Однако из путаницы вдруг проступило имя девушки, корреспондентки журнала «Плейбой». Вероника Суркова. На нижней полке в книжном шкафу в стопке журналов он разыскал номер «Плейбоя» за прошлый год. На последней странице были напечатаны телефонные номера. Сейчас только пять вечера. Он должен кого-то застать в редакции. Звонить пришлось долго. Сначала болтал автоответчик, потом было занято. Наконец послышался живой приятный женский голос: – Приемная главного редактора… – Добрый вечер. Вас беспокоит писатель Авангард Цитрус. – Здравствуйте. Я вас слушаю. – Сегодня ко мне приходила ваша корреспондентка Вероника Суркова. Мне надо уточнить кое-что в тексте интервью. Скажите, как мне с ней связаться? – Простите, но у нас нет такой корреспондентки. – То есть как? А кто же ко мне приходил? – Как вы сказали? Вероника Суркова? Я попробую узнать, возможно, она работает внештатно, по договору. В трубке зазвучала приятная мелодия. – Вы слушаете? – спросил мужской голос через несколько минут. – Да-да, я здесь. Здравствуйте, – радостно откликнулся Цитрус. – Заведующий отделом культуры Владимир Николаев. С кем имею честь? Авангард Цитрус. – Очень приятно. Чем обязан? Цитрус еще раз повторил свой вопрос. – Нет. У нас не работает корреспондентка Вероника Суркова и никогда не печатался автор с таким именем. Так что вас кто-то ввел в заблуждение. Цитрус откашлялся, нервно хохотнул. – Интересные дела… Что же мне теперь делать? – Сочувствую, но ничем помочь не могу. Если вас это так беспокоит, обратитесь в милицию. – Спасибо за совет. Я подумаю об этом, – он смущенно хохотнул. – Кстати, а вы не хотите и правда взять у меня интервью? Ну, хотя бы в качестве компенсации за неприятности. – Простите, это не входит в наши планы, – ответили ему холодно и серьезно. – А почему, можно узнать? Я все-таки достаточно известный человек, и вы могли бы… – Да, вы известный человек. Но наших читателей интересуют люди несколько другого плана. Извините. Москва, ноябрь 1986 года Алиса открыла дверь и услышала громкий папин голос: – Кто ты такой? Нет, скажи мне, кто ты такой? Специалист-кинолог? Или человековед? Ты расист, самый настоящий! Ты делишь людей на породы, как собак! Но и у собак нет лучших и худших пород. Между прочим, дворняги бывают умней и благородней породистых, элитных! А потроха у всех одинаковые! Это я тебе как врач говорю. Никакой голубой крови нет! Все это мерзкая фашистская чушь! Алиса сняла пальто и сапоги, сунула ноги в тапочки, вошла на кухню. За столом сидел Карл. Год назад они окончательно расстались. Даже КГБ не сомневалось в этом. Ее оставили в покое. Папа расхаживал по крошечной кухне в рваных шерстяных носках, в синих трениках с обвислыми коленками и старой тельняшке. Он был красный, совершенно пьяный и в первый момент даже не заметил Алису, так завелся от спора. На столе стояла литровая бутылка «Посольской» водки, открытая банка черной икры, тарелка с толсто нарезанной ветчиной, блюдце с окурками. Карл никогда не приходил с пустыми руками. И сейчас принес всякие деликатесы из валютой. Он поднялся и шагнул к ней, обхватил, попытался закружить. Она вырвалась из его рук. – Что ты здесь делаешь? – Может, ты хотя бы поцелуешь меня, майне либе? Это я, твой Карлуша. Мы тут беседуем с Юрием. У тебя очень хороший отец. – Папа, ты сошел с ума… Карл, ему нельзя пить. Он вшитый, понимаешь? Ему сейчас станет плохо, надо вызвать «Скорую»! – Лисенок, не паникуй, – отец неуклюже присел перед ней на корточки, словно она маленькая, и смотрел на нее снизу вверх красными жалобными глазами, – ничего со мной не случится. – Ты что?! Меня предупредил нарколог… – Спокойно, доченька, ты, главное, не волнуйся. – Что значит не волнуйся? Ты же врач, ты понимаешь, что с тобой сейчас будет? – Она схватила со стола бутылку. Там осталось меньше половины. – Ну, не так много он выпил, – подал голос Карл, – если считать на двоих да с хорошей закуской… – Ему ни грамма нельзя. – Можно, можно, – Юрий Владиславович энергично махнул рукой, покачнулся, не удержал равновесия, свалился, опрокинул табуретку, несильно стукнулся затылком о край холодильника. Алиса кинулась к нему, попыталась поднять за плечи. – Карл, вызови «Скорую»! – Не надо никакой «Скорой». – Юрий Владиславович поднялся, кряхтя и потирая затылок. – Лисенок, будь человеком, водочку не выливай, поставь на место. Когда я еще такой водочки выпью? Слушай, Карлуша, ты мне не ответил: кто ты такой, чтобы всех судить? |