Онлайн книга «Нигде»
|
Еще интереснее то, что в силу неких заложенных в нас механизмов любой человек, вне зависимости от количества денег и социального положения, испытывает ровно 60 % отрицательных эмоций и 40 % положительных. Учитывая, что жизнь у разных людей не может быть настолько одинаковой, вывод напрашивается один: наш организм сам решает, что ему считать плохим, а что хорошим. И далеко не всегда при этом сообразуется с объективной реальностью. И потому главный бунт против наших создателей, кто бы они ни были — жить счастливо. Получая необходимые организму отрицательные эмоции только из светлой грусти. Любуясь, например, на какой-нибудь печальный закат. Или вспоминая, что раньше пиво/мясо/молоко/мороженое были гораздо вкуснее. Настоящее преодоление себя — это не посты, молитвы или самоистязания — а полная переоценка этого мира. Создание собственной шкалы, в которой любые события или положительные, или на них не стоит обращать внимания. Макс лежал на постели, уставившись в потолок. Он был далек от философских рассуждений про отрицательные эмоции и тупо погружался в депрессию все глубже. Раз за разом он прокручивал в голове события того странного утра. Постоянно, впрочем, сбиваясь, на свое будущее. Если не будет доказано, что труп все-таки был, с работой в полиции ему придется распрощаться. И что дальше? С репутацией человека, который, бегая по крышам, стреляет в призраков и даже, о ужас, беседует с обоями, о хорошей работе можно забыть. Даже сторожем не возьмут. А с другой стороны — чтобы мирно закончить свои дни на казенных харчах психбольницы — симптомов явно недостаточно. Надо бы еще для полноты картины завалить парочку агентов НСБ, начать уверять всех, что наш мир вовсе не то, чем он кажется, а потом залезть в зоопарке в вольер к макакам, обмазаться дерьмом и начать кричать посетителям, что ты царь иудейский. Макс взвесил этот вариант и понял, что необходимо найти труп и незнакомца. Это как-то получше, чем в зоопарке. Хотя, безусловно, сложнее. Главная проблема была в том, что, похоже, никому в Управлении это было не нужно. Выждут еще пару недель, чтобы «расследование» выглядело лучше, и закроют дело. А Лебедева на улицу с волчьим билетом… И, как на зло, ни единого свидетеля… Даже дежурная группа… Макс вдруг подскочил на постели и вскрикнул: — Дежурная группа! Судорожно стал натягивать джинсы и футболку. Мила подняла голову: — Что случилось? Ты куда? — Ничего. Я тут вспомнил, дело одно есть. Я быстро. — Дело?! Да сейчас два ночи! Макс бросил взгляд на часы: — Пока только половина второго, но это не имеет значения. Слетел по лестнице, впрыгнул в машину, врубил автопилот. Уже через десять минут был в дежурной части. — О, — радостно распахнул объятия сержант Быков. — Охотники за привидениями! — Ты-то хоть промолчал бы, — поморщился Макс. — Окажешь небольшую услугу? Мне нужен журнал происшествий от шестого июня. Быков несколько раз коснулся экрана компьютера: — Ну… — Ага, — заглянул Макс, — вот Мира, двадцать два, куда ездил я… Но должен быть второй вызов, тоже анонимный, примерно в это же время… Быков проволок список вызовов сначала вниз, а потом вверх: — Ты уверен? Ничего нет… — Никольский мне четко сказал, что дежурная группа куда-то уехала… Не думаю, что он мог напутать… Макс вынул коннектор, включил громкую связь. В трубке закашляло, вздохнуло, и голос Никольского промычал что-то вроде: «Ы-ы-ы-ы…». — Привет, Гоша, это Лебедев. Долг, ты же помнишь, платежом красен… — Лебедев! Я тебя достану, — весь сон с Никольского, похоже, слетел за мгновение. — Сколько сейчас? Пятнадцать минут третьего… Ну ты и… Из отпуска своего выйдешь, и все, кранты тебе! — Из отпуска еще выйти надо… Слушай, помнишь, ты говорил, что был тогда и второй вызов? — Ну! Я туда дежурный наряд отправил… — Вот только в журнале этого вызова нет… — Да иди ты! Съезди в часть и проверь! — Я уже здесь. Быков вот тебе привет передает. Дать ему трубочку? — Э-э-э… — Никольский, похоже, растерялся. — То есть как, нет? Вы внимательно смотрели? — Сам-то как думаешь? Очень внимательно… — Ну не знаю… Вообще-то днем парни из НСБ заходили… Как раз по твоему делу. Копались в журнале. Может, они там чего-то начудили? — А что вообще за вызов-то был? — Да тоже странный. Мы думали, что шутники какие-то, и дежурная группа быстренько проверит и подскочит к тебе… Сообщили, короче, что целый дом вместе с жильцами исчез… — Ну и?.. — Макс, — растерялся Никольский. — Ты где живешь? Ты вообще новости читаешь? Весь день об этом трындят! — Мне как-то не до новостей сегодня… — Вся пресса в истерике. Нету его, дома этого. Как будто никогда и не было. Мистика. — Фью, — присвистнул Макс, — ты адреса, случаем, не помнишь? — А как же! Проспект Солидарности… Дом шесть… — Спасибо, дорогой! Хорошего тебе дальнейшего сна! — Иди ты! — от души пожелал Никольский и отключился. — И в самом деле, все пишут! На всех сайтах главная новость, — кивнул Быков. — Ну что же, — Макс покачал головой, — пойду и я почитаю. Первоисточник. Не успел Лебедев дойти от отдела до машины, как у него завибрировал коннектор. Это была Мила: — Максим, ты вообще где? — Конкретно сейчас стою на ступенях своего полицейского отделения… — Ты среди ночи вскакиваешь, как полоумный, куда-то уносишься… Что прикажешь мне думать? — Ну как что?.. Думать, что ты жена оперативника. Что я тебе очень люблю. Что мне надо решить кое-какие проблемы. — Макс, какие проблемы можно решать в три часа ночи! — в голосе Милы появились стальные нотки. «Ох, — подумал Макс, — вот так вот и происходит превращение невесты в жену. Но виноват-то в этом только я сам. Взял-то я ее хорошей…» — Служебные, Мила. — Да? И где ты их будешь решать? Макс понял, что настроение у нее слишком серьезное, и потому про сауну шутить не стал: — На проспекте Солидарности, дом шесть… — Ой, — заинтересовалась Мила, и голос ее сразу смягчился, — это там, где дом пропал? — И ты знаешь… — Да весь день… — А я вот не знал. Ладно, зайчик, я тебя люблю… Вышедший с сигаретой на крыльцо Быков прислушивался к разговору и после того как Макс нажал отбой, глубокомысленно резюмировал: |