Книга Самородок, страница 4 – Бернард Маламуд

— Привет, — сказал Сэм. — Вас не узнать в обычной одежде.

Бомбардир был в желтых носках и галстуке — под цвет прилизанных волос.

Сэм вспыхнул, смущенно засмеялся и, обращаясь к Мерси, сообщил, что едет с потрясающим молодым питчером [10] , который скоро положит на лопатки всех в больших лигах.

— Я заговорил с вами, подумав, что вам будет интересно узнать о нем.

— Как его зовут?

— Рой Хоббс.

— Где он играл?

— Ну вообще-то он не играл в профессиональном бейсболе.

— А где же он научился подавать?

— Несколько лет назад его научил отец, он какое-то время был полупро. Ну а я уже отшлифовал.

— И где он подавал?

— Ну я же сказал, он еще молодой, но в прошлом году положил всех подряд в Лиге северных средних школ. Впрочем, вы, возможно, слышали о его восьми непринятых мячах.

— Ничего себе, классный результат, — рассмеялся Мерси, вынув из нагрудного кармана и закурив одну из сигар, на которые смотрел Сэм.

— Я везу показать его Кларенсу Муллигану из «Волчат». Может, заплатят мне несколько тысчонок за то, что открыл восходящую звезду века. Но есть условие — и Рой поддерживает меня в этом, потому что предан мне больше, чем сын, — я вернусь и снова стану агентом, как в 1925 году, и буду ездить и искать таланты.

Рой заглянул в салон-вагон, чтобы посмотреть, нет ли там девушки с черной коробкой (мисс Харриет Бёрд [11] , почему-то сообщил ему Эдди, добавив при этом, что она трепещет черными крыльями). Увидев, что она сидит около карточных столов и нервно перелистывает страницы журнала, он скрылся.

— Это он, — сказал Сэм. — Погодите, я сейчас верну его. — Он встал и побежал за Роем.

— Это еще что за трепач? — осведомился Бомбардир.

— А, так, один малый, зовут Симпсон, когда-то был кэтчером [12] у «Браунзов». Чудное дело, я вчера вечером писал воскресный материал о пьяницах в бейсболе и случайно посмотрел, что писали про него. Он играл три года, подавал так себе, ничего особенного, но ловил мячи потрясающе. За ним не числится ни одной ошибки.

— Отделайся ты от него, больно много треплется.

— Тсс, вон он идет.

Сэм вернулся, ведя за собой Роя, неуверенно смотревшего прямо перед собой.

— Макс, — сказал Сэм, — это Рой Хоббс, о котором я говорил вам. Поздоровайся с Максом Мерси, это спортивный журналист, пишет для синдиката, малыш.

— Хэлло, — кивнул Рой.

— А это Бомбардир, — сказал Макс.

Рой протянул руку, но Бомбардир безучастно смотрел сквозь него. Заметив, что его взгляд устремлен на Харриет, Рой почувствовал антипатию к нему.

Бомбардир встал.

— Пошли, Макс, я хочу перекинуться в карты.

Макс поднялся.

— Лучше бы ты пил воду, Баб.

Сэм залился краской.

Рой неприязненно взглянул на спортивного журналиста.

— А ты, мальчуган, водился бы с тем, кто играет всухую, — хохотнул Макс.

Рой молча сел на стул Бомбардира, а Сэм опустился на свой и задумался.

— Так во что будем играть? — услышали они, как спрашивал Мерси, тасуя карты, у двоих пассажиров, расположившихся за карточным столом.

Бомбардир, казавшийся Сэму жирным куском мяса, завернутым в габардин, сказал:

— Черви.

Он вперил в Хэрриет взгляд и не отводил его, пока она не подняла глаз от журнала и неуверенно улыбнулась.

Бомбардир теребил узел галстука. Когда он собирал карты, на солнце сверкнул его бриллиантовый перстень.

«Проклятый миллионер», — подумал Сэм.

«А и черт с ней», — подумал Рой.

— Играем рами [13] , — сказал Макс, и хотя Сэма никто не окликнул, он быстро огляделся.

К концу дня Бомбардир, без умолку распространявшийся о своих подвигах на игровом поле, держался с Харриет совсем по-приятельски и очень скоро положил свои толстые пальцы на спинку ее кресла. Из-за этого Рой ушел из салон-вагона и сидел в спальном, глядя в окно через проход, где, сидя, спал Эдди. Вот это да, какой огромный лес! Он думал, что лес кончился вчера, но ничего подобного. Рой смотрел в окно, и деревья проплывали сплошной стеной, так же как горы и облака. Ему было не по себе, потому что он утратил ощущение места. Вчера точно знал, какое место покинул, а сегодня оно растворилось в пространстве, пределов которого Рой не постигал, и ему казалось, что он никогда больше не увидит его.

Лес все продолжался, взбираясь по холмам и спускаясь вниз. Когда поезд подбирался ближе к нему, деревья немного расступались, и Рой видел в глубине тот мир, с которым был по-настоящему близок во время своих скитаний. Этот зеленый мир, пронизанный таинственным светом и непостижимыми криками птиц, был погружен в глубокую тишину. Благодаря этой тишине уединение казалось таким полным, что Рой мог быть самим собой и предаваться честолюбивым мыслям. Потом он подумал о том, что происходило здесь и сейчас, снова и снова спрашивая себя, почему и ради чего их занесло в такую даль. Действительно ли Сэм знает, что делает? Иногда Роя терзали сомнения, и ему хотелось вернуться домой, где он по крайней мере представлял себе, что будет завтра. Вспомнив о белой розе в кармане брюк, он решил избавиться от нее. Но тут сосны скрылись за синими холмами, Рой увидел вдали золотистую гору со снежной вершиной, а на равнине, в нескольких милях от нее, — маленький городок, освещенный заходящим солнцем. Длинный состав медленно сбавил ход и остановился.

Эдди проснулся, приподнялся и стал смотреть в окно.

— Ох, беда, мы здесь никогда не останавливались.

Еще раз поглядев в окно, он спросил Роя:

— Что ты там видишь?

Примерно в сотне ярдов впереди, у перекрестка двух грунтовых дорог, вдали от города, был припаркован старенький «форд» модели «Т». Из него вылезал толстый пожилой человек в широкополой шляпе, ковбойских сапогах и с докторским саквояжем в руке. Кондуктору, нетерпеливо размахивавшему красным фонарем, он показывал желтый листок телеграммы. С минуту они препирались, потом кондуктор, открыв крышку карманных часов, знаком подозвал доктора, и оба вошли в вагон. Когда они проходили мимо Эдди, лицо кондуктора выражало недовольство, доктора — невозмутимость. Перед тем как скрыться за дверью, кондуктор сказал Эдди:

— Полчаса.