Книга Шок от падения, страница 47 – Натан Файлер

Я не сказал ей, что сейчас мой дом — психиатрическая больница. Но еще до конца вечера я ей в этом признаюсь. Еще до того, как окажусь в автобусе с теплой курткой, яблоком, батончиком «Сникерс» и бутербродом с сыром. Еще раньше я расскажу ей все.

— Это произошло через две недели после несчастного случая с твоим…

Саймон ничего не сказал. Но он внимательно слушал. Он был в полосе прибоя. В мельчайшей зыби. Он заставлял гальку блестеть под луной.

— Это так называется?

— В каком смысле?

— Это был несчастный случай?

— Конечно. Что же еще? А ты винишь себя?

— Иногда. Особенно в последнее время.

— Ну, ты не один. Мой папа тоже себя винил. Он так и не прибил там планку, хотя собирался. И табличку тоже не поставил. Он был слишком поглощен своим горем. Но это не его вина, что так получилось.

Так сказал полицейский в очках с пушистыми рыжими усами, который допрашивал меня. Он принес назад куклу, положив ее в коричневый бумажный пакет. Этот полицейский был старым другом их семьи. Точнее сказать, другом ее матери. Они вместе учились в колледже. Он присутствовал на свадьбе. И на похоронах. Он знал, как тяжело отцу Аннабель, что он очень переживает и слишком много пьет. И искал разные поводы, чтобы заглядывать к ним время от времени. Отец Аннабель никогда сам не попросил бы о помощи.

В точности как я.

Поэтому, когда следствие пришло к выводу, что причиной смерти Саймона Хомса стал несчастный случай, этот друг семьи искал повод, чтобы зайти, и таким поводом стала маленькая тряпичная кукла, найденная на месте происшествия. Та самая, которую я подложил брату под голову, чтобы ему было удобнее.

Наверное, это была не самая удачная мысль. Определенно.

Полицейский не подумал, что Аннабель может зайти поздороваться. Ему не пришло в голову, что ее уже не укладывают спать в девять часов. И не заставляют принимать ванну. И не читают на ночь сказку. Он вообще ни о чем таком не думал. Но иногда все звезды во вселенной сходятся, чтобы случилось что-то хорошее.

— Я просто окаменела, — сказала Аннабель.

Она как бы заново переживала те события. Она смотрела вперед, в огромное черное море, но в том месте ее сознания, где формируются образы, она стояла в маленькой приемной. Ее отец и дядя Майк, полицейский, о чем-то разговаривали. Тихий, неловкий разговор, с длинными тяжелыми паузами. И вдруг со стойки неловко свесилась рука, наклонилась голова, и на нее посмотрела ее мертвая кукла.

— О, господи! — воскликнула она. — Зачем он ее притащил? Думал, что отец ее постирает и отдаст мне? На, держи, Белла-Бу, королева зомби! Вот твоя кукла, она вернулась. Ее принес дядя Майк. Между прочим, он нашел ее под трупом маленького мальчика! Пипец! Ладно, ты прости, Мэтт.

— Все нормально, — сказал я совершенно искренне. — Тебе не за что извиняться, Аннабель.

Мы сидели, повернувшись друг к другу, глядя прямо в глаза. Наши колени почти соприкасались. Иногда она протягивала руку и брала у меня сигарету, а потом возвращала обратно. Один раз мы даже обнялись. Но это совсем не то, о чем вы подумали. Если я сказал, что она красивая, то это вовсе не значит, что я на что-то намекаю. Честно говоря, я не уверен, что я на такое способен. Но мы смотрели друг на друга, и нас ничто не разделяло. Не было волнения или страха, не мучили мысли о том, что стоит говорить, а что — нет.

Но не думайте, что между нами было что-то такое.

Если вы хотели почитать про это, то выбрали не ту книгу.

— Нет, его здесь нет, — сказал я. — Саймон не разговаривает со мной. Он умер много лет назад.

Мама сжала в руках край скатерти, свисавший со стола.

Доктор Клемент прочистил горло.

— Мне кажется, дело идет на поправку.

— Меня отпустят домой?

— Как я уже сказал, дело идет на поправку, но нужно время. Лучше не спешить. Для начала мы попробуем отпускать тебя из больницы ненадолго. Начнем с одного вечера. Сейчас тебе рано жить одному, но…

— Он мог бы жить с нами, — вмешалась мама. — Мы за ним присмотрим.

— Это, конечно, вариант.

Я плохо помню остальное. Мне было трудно следить за их разговором. Поэтому я не помню, когда вмешалась дама из Центра психического здоровья. Они будут рады принять меня у себя в центре, но сейчас речь идет не о том, кто будет обо мне заботиться, а о том, чтобы в дальнейшем я мог жить самостоятельно.

Так она это сформулировала.

Я никогда не знаю, что отвечать, когда люди говорят такое, и чем заполнить молчание, когда от тебя ждут ответа.

— Как, простите, вы сказали, вас зовут?

Она улыбнулась.

— Дениз. Дениз Лавелл. Рада знакомству.

Я молча уставился на поникший цветок, и в конце концов доктор Клемент демонстративно посмотрел на часы и сказал, что встреча прошла очень продуктивно.

Это было немного невежливо, потому что он на полуслове оборвал человека, с энтузиазмом говорившего о группах дневного пребывания, которые я смогу посещать.

— Извини, Стив, — сказал доктор Клемент. — Время поджимает.

— Нет, нет, я уже закруглялся. Просто хотел сказать, что группа арт-терапии дает отличные результаты. Я слышал, ты хорошо рисуешь, Мэтт? И скоро у нас будет компьютер, это еще один плюс.

Он кивнул мне. И подмигнул.

Полицейский ушел, забрав куклу. Он поднес руку к лицу, изображая телефонную трубку, и одними губами показал отцу Аннабель:

— Я завтра позвоню.

Аннабель почувствовала, что пальцы ее ног отрываются от пола.

Она оказалась на коленях у отца. Если закрыть глаза и сосредоточиться, она и сейчас чувствует тепло его рук на своих залитых слезами щеках. Он прижимал ее к груди, и кромка его галстука щекотала кончик ее носа. Она до сих пор слышит тот разговор.

Они говорили не о куклах. И не о маленьком мальчике. В первый раз за три месяца, прошедшие со дня смерти ее матери, они говорили о ней.

Аннабель рассказала отцу, что мама много раз просила у нее прощения, когда объясняла про рак. Она просила прощения, будто она сама в этом виновата, но ведь это же не так, правда? И отец объяснил: мама жалела, что ее не будет рядом, когда в жизни Аннабель наступит такой момент, что ей понадобится утешение и поддержка. Потому что каждый иногда нуждается в утешении и поддержке. Но Аннабель всегда может прийти к нему, и они вместе подумают, что сказала бы мама.

— Мама хотела бы, чтобы ты читал мне на ночь книжки, — сказала Аннабель.

— Правда?

— Да.

— И она хотела бы, чтобы ты всегда доедала овощи. Даже брокколи.

— Не…

— Ты правда так думаешь?