
Онлайн книга «Торговцы жизнью»
– И получают они его из живых, красивых деревьев… Много его нужно? – спросила Любаня. – Как ни странно, не очень. Но его очень много требуется для ружейных патронов. Их необходимо делать из того же латекса. – Да ну? – удивился Ростик. И тотчас понял, что, если бы как следует подумал, непременно догадался бы сам, что топливо и эти патроны имеют одну основу. – Только добавки другие, так сказать, без замедлителя. И еще почему-то в патроны нужно добавлять алюминий или очень чистое железо. В универе сказали, тогда образовавшийся плазменный шнур имеет большую устойчивость. – Плазменный, – произнесла чуть не по буквам Любаня. Впрочем, она думала о своем. – Что в итоге получается? – спросила мама. – А вот что. И Ким, вывернув нагрудный карман летной куртки, выложил прямо на матерчатую салфетку, лежащую рядом с его тарелкой, два кубика и две таблетки размером со старую копейку. Один из кубиков был светлее, и запах от него поднимался совершенно незнакомый. Второй был черен, даже поблескивал, как влажные покрышки на автомобиле, и создавал амбре смеси спирта с резиной. Догадаться, какой из кубиков был произведен человеческими руками, труда не составляло. А вот с патронами было сложнее. Они почти не отличались по цвету, разумеется, были совершенно равновеликими, и лишь крохотные блестки алюминиевой пудры, отражающие свечной свет, подсказали Ростику ответ. – Правильно, – с удовольствием рассмеялся Ким. Он был доволен, словно принес не новость, имеющую, без сомнения, стратегическое значение, а забавную загадку. Которую его друг тем не менее легко разрешил. – Проверял? – спросил Рост. – Как раз сегодня целый день возился с этими изделиями, – Ким кивнул на кубики и таблетки. – Скорость на нашем топливе падает, конечно, но не больше, чем на семь-десять процентов. И то при очень обогащенных топливных режимах, то есть на предельных скоростях. Скажем так, вместо ста километров я могу достигнуть только девяносто. – Чтобы достигнуть этих ста километров, – отозвался Ростик, – нужно год тренироваться. – Вот и я о том же. Молодых пилотов это ухудшение качества не затронет, они его просто не поймут. – А патроны? – спросила мама. – С патронами еще лучше. Правда, цвет лучей стал какой-то серый, как у пернатых, и иногда шнуры как-то сникают на половине обычной дистанции… Но очень редко. Потом он все убрал. Ростик хотел предложить другу опробовать заряд на заднем дворе, чтобы самолично убедиться, что его ружье стреляет и на человеческом патроне, но, взглянув на маму и Любаню, от своей идеи отказался. У них был такой отрешенно-довольный вид, ими хотелось любоваться подольше. – Какие еще в свете чуда? – спросила мама. Она вдруг осознала, что семья очень давно не собиралась вот так, за столом, с разговорами о житье-бытье. – Мы в последний день моего пребывания в Одессе отогнали одно морское чудище, – проговорил неистощимый Ким. И рассказал про Фоп-фолла. Пару раз Рост вмешивался и добавлял существенные, на его взгляд, подробности. Собственно, он об этом уже рассказывал, но сейчас был такой хороший вечер и тема подходящая, поэтому послушали всю историю еще раз. Тем более что, направляемые расспросами мамы, они куда подробнее, чем прежде, описали загипнотизированную толпу на причальной стенке. – Но никто из них не испытал того, что досталось Антону, – заключил Ким. – Не знаю, – призналась мама, – для анализа этой штуки психотерапевт нужен, и с отменными навыками внушения. – Думаешь, он разберется? – спросил Рост с сомнением, но и надеждой. – Придет время, выясним, – произнесла Любаня. Вот это было дело. Это было правильно. – Пожалуй, выясним, – согласился Ростик. – Если никто не помешает. – Кто, например? – поинтересовалась мама. – Вообще-то, – Рост, давно закончив второе, наконец взялся за вожделенный компот, – я имел в виду руководство. – Стоп, – решил сменить тему Ким. – Тебе же Рымолов нравился. Тогда Ростик рассказал, как все проходило в Белом доме. Пару раз его рассказ прерывал взрыв хохота, но в общем, когда все кончилось, стало невесело. Любаня даже заметила: – Какие-то они у тебя все идиоты. – Пожалуй, так и есть, – вынужден был признать Рост. – Только за этот идиотизм, – поддержал друга Ким, – платить придется нам. – Он подумал, допил свой компот. – Да, вопрос только в цене за недомыслие… – Что для вас цена? – вдруг резко отозвалась Любаня. – Настоящую платим мы – матери и жены. Ростик поправил свечку. Она хоть и была отлита из чистого воска, но почему-то вздумала коптить. При этом он изо всех сил постарался выглядеть беспечным. – Любань, мы же не из-за любопытства всюду лезем. – Он, – мама внимательно смотрела на Ростика, указывая пальцем на отцовскую рацию, которую Ростик в последнее время перетащил в большую комнату, чтобы подслушивать рабочие переговоры ближних к городу патрулей, – мне всегда то же самое говорил. С мамой было не поспорить. Она всегда все знала не хуже, а может, и лучше. – Ладно, и для любопытства тоже. Но не только. А чтобы выжить. Чтобы мы все выжили, весь город. – Мальчик будет, – сказала Любаня, положив руку на свой живот, – я с ума сойду. Рост рассмеялся ей в тридцать два зуба. – Ты его только роди, а мама, с тобой на пару, конечно, сделает из него исследователя, охотника, покорителя всех чудес Полдневья, настоящего торговца жизнью. – Что это значит? – удивилась Любаня, она не слышала этого выражения. Пришлось объяснить, и с подробностями. Мама подозрительно и чуть устало посмотрела на него, на Кима, потом долго и любовно – на Любаню. – Вы только послушайте этого «торговца жизнью» – «мама сделает»… – передразнила она. – Мы-то сделаем, а ты где будешь? Вот сейчас его улыбка стала настоящей, без фальши. Он твердо знал, где будет, и это ему, что бы там ни говорили женщины, очень нравилось. – Где-нибудь в округе. Постараюсь оказаться не очень далеко. – Так я тебе и поверила, – буркнула Любаня, тем не менее начиная улыбаться в ответ. – Наверняка заберешься куда Макар телят не гонял. Спорить было бы нечестно. Он и сам знал, что она права. Так уж он был устроен, и с этим ничего нельзя было поделать. |