Книга Обреченное начало, страница 31 – Себастьян Жапризо

Несколько дней спустя началась забастовка. Но к великому неудовольствию учеников она оказалась короткой. На улицах все заведения оставались открыты и продолжали ходить трамваи. День прошел безо всяких происшествий, только в здании гестапо, расположенном неподалеку от школы, взорвалась бомба. Воспитатель из первого класса рассказал, что взрыв снес целый этаж и убил трех военных, причем одного — полковника. Правда, трамваи ушли в депо раньше обычного.

В тот вечер Дени встречался с сестрой Клотильдой в маленькой церкви и вернулся домой пешком.

На следующий день трамваи из депо не вышли. Мадам Летеран сказала, что школа слишком далеко, чтобы идти туда пешком, и Дени остался в кровати. Около девяти утра он помылся и отправился в парикмахерскую на углу. Взял журнал и стал читать в ожидании своей очереди.

В эту минуту объявили воздушную тревогу.

— Ну вот, — сказал маленький лысый парикмахер, — опять начинается.

— Не волнуйся, — сказал клиент, — это все ерунда.

— Я не волнуюсь, просто мне эти сирены действуют на нервы. Меня трясет от них. Не могу ничего с собой поделать, когда слышу, сразу начинает трясти.

Дени по-прежнему читал. Сирены выли. Его посадили стричься. Дени смотрел в зеркало и слушал, о чем говорят мужчины.

— Уже полчаса, как началось, — сказал парикмахер. — Раньше они были короче.

— Только не трясись, когда стрижешь, — сказал тот же клиент. — А то оттяпаешь парню уши.

— Ой, бедняга, — сказал парикмахер. — Я уже не трясусь. Меня сирены нервируют. Разве я трясусь, скажи, сынок?

— Надеюсь, что нет, — сказал Дени, — мне мои уши дороги как память.

Парикмахер захохотал и посмотрел на Дени в зеркало.

— Ты храбрый малый, — сказал он, — хорошо держишься. Как любовные дела, в порядке?

— Ничего себе, — сказал Дени.

Парикмахер замолчал и принялся за работу. Закончив, снял салфетку, обмотанную вокруг шеи Дени.

— Ты красив, как бог, — сказал он.

Дени заплатил в кассу и вышел.

— До свидания, сынок, — сказал парикмахер. — Смотри, уши на месте. Я трясусь, только когда воют сирены.

Когда Дени уже шел по улице, он вспомнил, что мать просила его купить бутылку аперитива в соседнем баре, потому что завтра к ним на обед должны прийти родственники. В зале было немноголюдно, тихо и прохладно.

— Дайте мне бутылку аперитива, — сказал Дени барменше. — Чинзано. Для папы.

Женщина пошла за бутылкой. Дени наклонился над одним из столиков — посмотреть газету. Кто-то из посетителей говорил, что эти типы, которые торгуют алкоголем, неплохо живут, но Дени не обратил внимания на говорившего. Услышав рев самолетов, приближавшихся к городу, он посмотрел на сидевших в баре мужчин. Те по очереди поднимались, глядя на потолок и прислушиваясь.

— Так, — сказал один, — попал.

Тут же раздались сильные взрывы со стороны моря. Дени подошел к двери посмотреть, что делается в небе. Он ничего не увидел. Небо было голубым. Прохожие на улице вдруг кинулись врассыпную.

— Я ухожу, — сказал мужчина в баре, — они попали в цель, пойду в убежище.

Взрывы раздавались все чаще.

— Это зенитные орудия, — сказал мужчина, выходя.

В дверях он повернулся к оставшимся. Внимательно прислушался.

— Это зенитки, — повторил он, — я знаю, я служил в противовоздушной обороне в тысяча девятьсот сороковом. У нас даже не было снарядов.

— Тогда откуда ты можешь знать, что это они? — спросил другой. — Если у нас были такие артиллеристы, как ты, понятно, почему мы проигрываем.

Мужчина ушел, не сказав ни слова. Когда взрывы зазвучали громче, Дени тоже вышел. На улице люди, сбившись в испуганные стайки, бежали по направлению к бомбоубежищу. Дени забыл взять бутылку, но решил, что вернется за ней потом. Когда он добрался до дома, бомбы начали падать возле вокзала и дальше, на другом конце города, недалеко от набережной.

Мадам Летеран нервничала, пытаясь найти в ящике документы и деньги.

— Спускайся, — сказала она Дени. — Не нужно здесь оставаться. Спускайся.

— Я подожду тебя, — сказал Дени. — Папа скоро придет.

— Спускайся! — закричала мать. — Умоляю тебя, спускайся, или я тебя ударю.

— Ну ладно, — сказал Дени.

И он спустился.

Внизу в коридоре стояли жильцы дома и переговаривались между собой. Некоторые еще только спускались по лестнице — бежали, перепрыгивая через ступеньки. Бомбы падали все ближе и ближе.

— Самолеты летят в нашу сторону, — сказал какой-то мужчина.

И закрыл дверь в коридор.

— Внимание, самолеты летят в нашу сторону! Не стойте возле двери.

Остальные — мужчины и женщины — сидели, пригнувшись, возле лестницы. Дени поднялся на несколько ступенек и посмотрел наверх. Был ясно слышен гул самолетов.

— Мама, — закричал он, — спускайся!

— Иду, — сказала его мать сверху. — Не бойся, дорогой, я иду.

— Я не боюсь, черт побери! — крикнул Дени. — Немедленно спускайся!

Она, наверное, была на третьем этаже, когда упала бомба. Раздалось множество взрывов, и Дени, лежа на земле, увидел, как стена подвала заходила ходуном и начала разваливаться.

— Спускайся! — повторил он.

Но его голос утонул в грохоте. Люди жались друг к другу в коридоре, и он услышал, как какая-то женщина взывала к святому Кристофу и святому Антонию. Впервые в жизни он увидел, как ведут себя взрослые, когда им страшно.

Он обнял мать, когда она подошла. Она тоже была напугана. На щеке и на волосах у нее выступили капли крови.

— Что это? — спросил Дени.

— Ничего. Окна наверху разбились.

Они услышали странный свист, очень высоко, над крышами, среди гула самолетов. Свист не прекращался — люди сильнее прижались друг к другу, сидели плечом к плечу, опустив голову, с лицами, искаженными страхом.

Шум стал оглушительным. Люди кричали. Но их крики не были слышны. Рты открывались беззвучно. Тяжелая входная дверь с сорванным замком была вжата в стену. Когда Дени увидел, как от взрыва бомбы закачался пол, то подумал, что дом сейчас рухнет. Но дом устоял.

Они лежали на полу, внимательно прислушиваясь, женщины плакали. Дени подумал о сестре Клотильде, бормоча про себя: «Так я буду наказан — ее ранит или убьет». Взрывы удалялись, и постепенно все стихло. Люди вставали с пола один за другим, но ждали сигнала окончания тревоги, чтобы выйти на улицу. Вокруг дома виднелась лишь груда обломков и земли. На камнях лежало тело женщины. Оно было голое и обугленное. Женщина была мертва. Всюду ложилась черная горячая пыль.

Дени провел рукой по лицу, и рука стала черной.