Книга Красная сирена, страница 93 – Морис Дантек

Фонарь осветил черный блестящий пластик футляра видеокассеты.

Анита вздрогнула и открыла коробку пошире.

Там были десятки кассет. Очень похожих на аудиовизуальные программы института. Эта видеотека напоминала особую, очень ценную коллекцию, на торце кассет красовалась маленькая красная русалка в золотом круге.

Изящная надпись «Нью Лайф Пикчерс».

Анита вынула из кармана шелковую перчатку, натянула на правую руку, вынула наугад одну кассету и посветила на нее фонарем.

«Сила преображения».

Молодой полицейский нагнулся над ящиком:

— Что это?

— Точно не знаю, — прошептала она. Разогнувшись, обвела взглядом десяток коробок, стоявших по углам комнаты:

— Надо немедленно просмотреть все это.

Десять минут спустя коробки перенесли в бывшую прачечную. Де Врис, как завороженный, наблюдал за происходящим: шесть стоящих в ряд видеомагнитофонов, показывавших в ускоренном темпе джакузи и океанские волны, были выключены. Анита взяла шесть новых кассет, вставила их в черные глотки аппаратов и стала терпеливо ждать появления картинки.

Ей попались пять разных фильмов, один из них шел одновременно на двух крайних экранах. Между двумя «Силами преображения» можно было увидеть «Горячую и красную, как жизнь», «Сестрицу Полную Луну», «Праздник сумерек» и «Культ пилы».

Шесть бесконечных повествований о зверствах, жуткие видеоклипы для просмотра в аду.

Крики и мольбы, несшиеся из динамиков, были настолько невыносимы, что пришлось приглушить звук. Некоторые ленты шли на никому не понятных иностранных языках. «Возможно, на славянских», — думала Анита, окаменевшая перед чудовищным зрелищем. Молоденькие девушки, иногда совсем девочки. Лет по четырнадцать-пятнадцать…

Истязать человеческое тело можно воистину бесконечно. В каждом фильме была сцена казни, которой предшествовали длинные сеансы пыток и мучений. Изображение было четким, глубоким, насыщенным, с хорошим разрешением. Снимали наверняка профессионалы. Красивые световые и дымовые эффекты. И музыка. Классика, джаз тридцатых и сороковых годов. Словно контрапункт мольбам и животным воплям.

Потрясенная невыносимым зрелищем, Анита начала кое-что понимать.

В «Празднике сумерек», например, палачей-мужчин и женщин — было около дюжины, все в масках, они пили кровь своих жертв, подвешенных за ноги, из великолепных хрустальных бокалов. То же самое делали и две пары в «Горячей и красной, как жизнь».

В «Культе пилы» двое мужчин и одна женщина с лицами, скрытыми кожаными капюшонами, насиловали и расчленяли заживо четырех девушек-подростков из разных стран Восточной Европы, Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока.

В «Сестрице Полной Луне» группа женщин в красных масках медленно пытала двух подростков восточного типа — индусов или пакистанцев, двух чернокожих женщин и маленькую тощенькую девочку-подростка с рыжими волосами.

На лицах окружавших ее людей, помимо ужаса и отвращения, Анита видела жалость и сострадание к жертвам.

Несколько пар черных гневных глаз были обращены на де Вриса, который стоял опустив голову… Вот в чем было дело. Запретными съемками наслаждались не только Ева К. и ее новый любовник, они делились своим опытом с другими. Наверняка входной билет стоил недешево. Частный клуб, для самых избранных, где в выходные можно позволить себе предаться дикости в самом чистом виде, снимая ее роскошной аппаратурой, а не вульгарной камерой. Наверное, потом эти ленты продавали за большие деньги другим приверженцам «стиля», готовым, в свою очередь, вступить в секту избранных. Во всем мире. Организация с четким разграничением ответственности и с обществами-прикрытиями.

Во всем мире, на протяжении многих месяцев, даже лет, мужчины и женщины регулярно предавались чудовищным играм и хранили напоминания о своих извращенных развлечениях в укромных уголках личных библиотек. Другие наслаждались ими тайно, в ожидании, когда смогут и сами испытать подобное… Да, Ева Кристенсен изобрела куда более мощный наркотик, чем белый порошок, распространяемый мафией.

Наркотик — красный и горячий, как жизнь. Кровь. Насилие. Террор.

Чистая Власть.

Самый безжалостный из наркотиков.

Они довольно быстро пересекли границу Эстремадуры, и в Танганейре Хьюго нашел телефонную кабинку, откуда позвонил в Центральный комиссариат Фару. Как и было условлено, он представился «инспектором Хьюго из Амстердама» и попытался объясниться по-английски. Если он правильно понял дежурного, Аниты в комиссариате не было — она оставила телефон, по которому просила с ней связаться.

Хьюго взглянул на часы. До шести оставалось совсем мало времени.

Он набрал номер и услышал молодой женский голос, напряженный и растерянный: «Каса-Асуль, Добрый день». Он попросил позвать инспектора Аниту Ван Дайк, и ему ответил угрюмый голос по-португальски, — судя по всему, человек интересовался целью его звонка.

Хьюго произнес по-английски, как можно четче, акцентируя каждый слог:

— Я — инспектор Хьюго из Амстердама, мне нужно с ней поговорить.

Человек с трудом отвечал на ломаном английском:

— Инспектор Ван Дайк уехала в Фару, вы можете найти ее там… теперь уже скоро.

«Вот черт, — подумал Хьюго, — не надо было тянуть».

Переведя дух, он спросил, все так же по слогам:

— Можно ли связаться с ней в машине и попросить, чтобы она встретилась со мной в условленном месте?

Долгая пауза, прерываемая треском в трубке. Собеседник Хьюго переваривал информацию.

— Да… Где вы хотите с ней встретиться?

— Скажите, чтобы она доехала до Вила-Нова-ди-Милфонтиш, потом свернула на узкую дорогу, идущую вдоль берега, и остановилась в первой рыбацкой деревне. У въезда есть бар. Я буду там ждать ее.

Снова пауза, на этот раз еще более долгая.

— Вила-Нова-ди-Милфонтиш… Узкая дорога… первая деревня… хорошо, сеньор.

— Передайте, что это инспектор Хьюго, не забудете? Пусть едет туда сразу, как только получит мое сообщение, хорошо?

— О'кей, инспектор…

— Бесконечно вам благодарен. Obrigado…

Он повесил трубку в надежде, что его послание быстро дойдет до Аниты.

Нужно было убить еще немного времени, и Хьюго решил ехать дальше на север. Дорога № 120 в направлении Синиша шла через холмы, окаймляющие пляжи в этом районе, а потом, у высокого мыса над океаном, сворачивала к востоку.

Внезапно ему в голову пришла мысль.

— Скажи-ка, — обратился он к Алисе, сидевшей на своем привычном месте сзади. — Тебе что-нибудь говорит фамилия О'Коннелл?

По лицу девочки он понял, что она погрузилась в раздумья.

— Да… Кажется, это фамилия моей бабушки по отцу… Но я ее никогда не видела…