Книга Белое, черное, алое…, страница 26 – Елена Топильская

— Понятно: кроль, курица, свинья, кот, пес… Что там еще? Как же можно так дитя обзывать?

— Леня, это мое личное дело. Я же тебя крокодилом не называю, хотя ты этого заслуживаешь.

— Так, Мария Сергеевна, есть давайте. А я пока посмотрю, как вы живете.

Я заканчивала сервировать стол, когда на кухне появился Кораблев.

— Ну что, Мария Сергеевна, дома у вас почище, чем в кабинете. Только выключатели у вас грязные.

— Что?!

— Выключатели, говорю, мыть надо. Посмотрите, все в разводах…

Он взял меня за руку и подвел к ближайшему выключателю.

— По-моему, так и было, я их не пачкала, — растерянно сказала я.

— Это не освобождает вас от необходимости соблюдать чистоту. Ну-с, что сегодня на обед?

— Грибной суп и курица.

— Курица с рисом?

— С жареной картошкой.

— Не правильно. Курицу надо подавать с рисом, мясо с картошкой, рыбу с пюре, поросенка с кашей. А утку?

— С тушеной капустой.

— Правильно! Вот видите, все вы понимаете, а почему делаете не так, как надо?

— Леня! Как я сочувствую твоей жене, — от всего сердца сказала я. — Как можно быть таким занудой? Я бы тебя убила.

— Ничего подобного. Ваш бывший муженек еще не таким занудой был и до сих пор живет. Ну ладно, не обижайтесь, я вас просто проверял.

— Ты меня так проверяешь, как будто на мне жениться собрался.

— Нет, жениться я не хочу. Я женат. А чего этот ваш новый, не предлагает замуж-то? Вы ведь не зарегистрированы?

— Не зарегистрированы.

— Вы хотите сказать, что вы отказываетесь? Вы не правы. Вам, в вашем возрасте, уже надо за мужика руками и ногами держаться, тем более за такого. А вы еще выпендриваетесь. Он был женат?

— Что ты мне допрос устроил! Был, развелся.

— Вы его развели?

— Нет.

— Врете. А дети есть?

— Нету.

— Опять врете. Может, он больной?

— Леня, а у тебя дети есть?

— Вы разговор-то на меня не переводите. Я-то не больной. У меня дочка, вот, смотрите, — он вытащил из внутреннего кармана пиджака фотографию симпатичной девчушки. — Они с моей женой во Франции живут.

— Где-где? Как же их туда занесло?

— Да жена пожила со мной, а потом на работу завербовалась и уехала. Да вообще-то, у нас был фиктивный брак: ей нужна была прописка, а мне бабки…

Я не поняла, всерьез он это или шутит. Лицо у него было непроницаемым.

Вообще, я заметила, Кораблев никогда не улыбается. Смеяться может, а улыбки я на его суровом челе никогда не видела. Либо ржет, либо с серьезным видом порет ерунду.

— А дочка тоже фиктивная?

— Нет, дочка получилась настоящая. — Он снова взглянул на фотографию, которую все еще держал в руке. — По-французски уже болтает, как на родном языке. Я летом к ней ездил, она у меня была за переводчика. Ну ладно, соловья баснями не кормят, есть-то давайте.

— Пожалуйста. — Я налила ему супу.

— Супчик со сметаной? — спросил он, взяв ложку наперевес.

— А как же, — я поставила перед ним пластиковую коробочку со сметаной.

— Ma-ария Сергеевна! — протянул он, нахмурив брови. — Вы что! Мне сметану предлагаете в коробочке?! Где у вас соусник?

Я, ни слова не говоря, переложила сметану в керамическую мисочку и снова поставила перед ним.

— Ma-ария Сергеевна! — протянул он с той же интонацией. — В такой посуде сметану не подают, нужен специальный соусник.

— Ну нет у меня соусника! Прости, если можешь! — поначалу я стала терять терпение, но теперь мне было смешно.

— Ну, вы учтите, — мягко сказал он мне, кладя в суп сметану. — Чтобы у вас все было как у людей. Суп, кстати, слегка пересолен. Но я уж съем, чтобы не обижать хозяйку. А вы уже второе накладывайте, я быстро ем.

И правда, не успела я красиво разложить на тарелке куриную ногу, посыпанную кокосовой стружкой, в окружении румяных, запеченных в духовке картофелин (правда, по рабочим дням я запекаю в духовке уже сваренную картошку — так быстрее, сырая уж очень долго доходит до кондиции, хотя, конечно, сырую запекать вкуснее) и сверху бросить веточку петрушки, как Леня уже поставил в мойку пустую тарелку из-под супа и взял у меня из рук второе блюдо.

— Четыре с плюсом, — оценил он внешний вид трапезы.

— А почему четыре?

— Трава лишняя. Леопарды сена не едят.

Через пять минут он бросил на тарелку обглоданную до белизны кость и потребовал:

— Теперь чайку. С лимоном. Чем вы посуду моете?

— «Санлайтом».

— Тряпкой пользуетесь?

— Губкой.

— Правильно. Хозяйственным мылом сейчас уже никто не моет. А что к чаю будет?

— Варенья хочешь?

— А печенья нету?

— Печенья нету.

— Ну, давайте варенье. А где у вас зубочистки?

— Нету.

— Нету зубочисток? Ma-ария Сергеевна! Зубочистки должны быть в каждом приличном доме! Купите.

— К твоему следующему визиту?

— Да. Где варенье-то? Вообще, в гостях надо есть как можно больше, это мой принцип. Если ты в гостях у друга, ты сделаешь ему приятное, а если в гостях у врага, то нанесешь ему материальный ущерб. — Говоря это, он уже прихлебывал чай с лимоном и, вынув из чашки ложечку, расплескал чай на скатерть. — Ой, я тут пролил нечаянно… Ну, ничего, скатерть все равно уже несвежая, ее стирать надо.

Наконец он отставил чашку и откинулся на стуле:

— Ну, спасибо. Посуда у вас красивая. Вы это в честь меня?

— Нет, мы и сами каждый день едим из красивого сервиза. Зачем есть из алюминиевых мисок, а в шкафу держать «Мейсен»?

— А, то есть вам к приходу гостей на стол поставить нечего, вся красивая посуда — ив пир, и в мир, и в добры люди? Да еще и скатерть стелите! Это одноразовая?

— Да если бы… — вздохнула я.

За кухонной дверью послышалось шуршание, ребенок заскребся в открытую дверь, тихим осипшим голосом зовя:

— Ма, можно тебя на минуточку?

Я вышла к нему. Мой зайчик поманил меня пальцем, чтобы я наклонилась к нему, и на ухо спросил:

— Когда этот придирала усатый уберется уже?

— Почему «придирала усатый»? — удивилась я.

— Ну что он к тебе придирается все время? Хуже, чем папа…