Онлайн книга «Белое, черное, алое…»
|
А то, что он мне сказал о связи денщиковских наездов на него с убийством Чванова, я даже записать не успела ни в какой протокол. Ну а если кого-то прихватят у прокуратуры, пусть с моими ключами? Попробуй докажи, что это имеет какое-то отношение к Денщикову. Ладно, скажите лучше, прокуратуру охраняют? — Кузьмич лично надежных людей послал, — отрапортовал Горчаков. — По фамилии Кораблев? — уточнила я. — Конечно, Кораблев. Он теперь до морковкиных заговинок будет отрабатывать, что тебя одну в подъезд отпустил. Кузьмич ему такое устроил… Если Ленька весь в синяках, то я не удивлюсь. Кузьмич просил позвонить, когда ты в себя придешь. Беседа с Василием Кузьмичом была недолгой, но темпераментной. Мы выяснили ключевые моменты ситуации, я рассказала ему о своих подозрениях относительно причин ограбления: кое-кому очень нужно добраться до вещей Скородумова, находящихся в моем кабинете. Он пообещал, что до понедельника прокуратуру будут охранять; мы обсудили возможности взятия с поличным тех, кто полезет туда с моими ключами, сошлись на том, что это был бы оптимальный вариант, Кузьмич обещал все сделать, как надо. А мне он пока предложил сменить обстановку и съездить на дачу к Горчакову, с ним, мол, все уже согласовано. Он, Василий Кузьмич, мне пока выделяет в качестве охраны Кораблева, который постарается загладить допущенные ошибки, а мне следует в понедельник написать обо всем рапорт руководству и получить оружие. — Ты почему, Машечка, пистолет не носишь? — мягко спросил Кузьмич, и я представила, как он при этом шевелит усами. — Василий Кузьмич, миленький, ну что толку от этого пистолета? Единственное, что изменилось бы, так это то, что вместе с ключами у меня забрали бы еще и оружие, и я бы до конца жизни отписывалась. В лучшем случае. А в худшем — меня бы из моего собственного пистолета и грохнули бы. И вообще, он тяжелый, он мне сумку рвет. — Да кто же пистолет носит в сумке? — изумился Василий Кузьмич. — А где его носить? — В кобуре! Ох, бабы, бабы! — А кобура из-под пиджака выпирает! А если я в свитере или блузке? — Ты не права, — так же мягко возразил Кузьмич. — В понедельник получи оружие. Кораблев проследит. Ждите, он сейчас за вами приедет. Как раз когда я собралась, приехал полностью укрощенный Кораблев. По-моему, он боялся даже взглянуть на Сашку, а передо мной разве что на пуантах не ходил. Я только подумала, надолго ли его хватит. Мы с Горчаковыми обсудили, брать ли детей, и пришли к выводу, что лучше пусть дети останутся дома. Я позвонила маме, выяснила, что нос и горло у ребенка приходят в норму, но что он категорически отказался хотя бы ненадолго отлучиться от телевизора… И мы поехали развеяться и сменить обстановку. На холодной горчаковской даче мы быстренько растопили печку, зажгли свечи, Лешка из погреба вытащил бутыль домашнего вина, Лена накрыла на стол, и мы стали развеиваться. Ко всеобщему удивлению, Кораблев принес из машины гитару, и пока мы дегустировали вино, он ее настраивал, а потом спел песенку, которую назвал «Дежурство по отделу»: Я никого не трогал, шел по улице, Ходил, гулял, смотрел по сторонам, А что у гражданина на лице Следы моих сапог — так то он сам. А ну не надо оскорблять-лять-лять, Товарищ мент, ведь ста-ста-ста рублей Должно хватить, етить твою мать, Зачем же в камеру опять?! Старушка обзывалась на меня! Не вру, ей-Богу, врать мне не резон! А что она в больнице уж два дня — Так то необходимый оборон. Витрина рухнула сама — ну, падлой быть, Пиши, что верно писано с моих со слов, Имело место там, наука говорит, Землетрясение локальных масштабов. А ну не надо оскорблять-лять-лять, Товарищ мент, ведь ста-ста-ста рублей Должно хватить, етить твою мать, Зачем же в камеру опять?! Что было — было: акт насильный половой… Я расскажу, что там у нас с нею стряслось: Она мне пилкой угрожала ногтевой. Я не хотел, но под угрозами пришлось. Я скрылся с места?! Я пытался убегать?! Да ну, начальник, ты подумай сам! Не вру, ей-Богу, век свободы не видать: Я бегом занимаюсь по утрам! А ну не надо оскорблять-лять-лять, Товарищ мент, ведь ста-ста-ста рублей Должно хватить, етить твою мать, Зачем же в камеру опять?! — Ленька! А кто это сочинил? — Опер наш один. Слушайте дальше! Распоясались бандиты, Рвутся мины-динамиты, Льется кровь, как в пивном баре льется пиво. С крыши грохнула винтовка, Лидер местной группировки Растянулся на асфальте некрасиво. А нам с тобою все равно, А мы сидим и пьем вино, А нам до фени ваши фени, Ваши трели-параллели, Мы сидим себе и пьем вино! Бабка внука ждет с тарелкой, Суп в тарелке, внук на стрелке, Разошлись у них опять пути-дороги. Дети в бандиков играют, Лихо пестики стреляют, За углом в пивнухе квасят педагоги. А нам с тобою все равно, А мы сидим и пьем вино, А нам до фени ваши фени, Ваши трели-параллели, Мы сидим себе и пьем вино! Дядя тетю бьет по морде, Тетя падает «Конкордом» И заходит на посадку артистично. А сержант, частично пьяный, Доставляет хулигана, Тоже пьяного, но менее частично. А нам с тобою все равно, А мы сидим и пьем вино, А нам до фени ваши фени, Ваши трели-параллели, Мы сидим себе и пьем вино! Дядя Ваня на баяне, В полчетвертого, по пьяни, Одаряет город новой песней. Участковый возмутился, А потом присоединился: Вместе водку жрать гораздо интересней. Дядя Боря жил по средствам. В ресторанчик по соседству Наш влюбленный пригласил подружку Нину. Он свиной бифштекс кусает, А в двери СОБР залетает… Жалко Борю, он теперь не ест свинину. Дед решил поймать попутку, А поймал себе запутку. Не фиг пьянствовать, от бабки пряча бабки! А теперь он башню лечит, Что-то оперу лепечет Про приметы: дескать, первый был без шапки… |